можно, – Геннадий Григорьевич сделал короткую паузу. – Но суть в том, что мы не принимаем рукописи на электронных носителях, только в распечатанном виде… Вы не местный, так?
– Как вы догадались?
– По говору.
Действительно, как я забыл: мягкие протяжные гласные, неверные ударения, архаизмы. Все, с кем мне до сегодняшнего дня удалось пообщаться, обладали этими недочётами, кто в большей степени, кто в меньшей. Возможно, пройдёт некоторое время – месяц, два, полгода – и я тоже перейду на этот язык, но пока я говорил как усреднённый городской житель нашей Родины.
– И что… – голос мой дрогнул. – Я даже и не знаю, где здесь можно всё распечатать.
Геннадий Григорьевич снова кивнул; взгляд из проницательных перешёл в разряд добросердечных.
– Хорошо, я посмотрю. Ничего конкретного не обещаю. Редакторский портфель полон, политика, опять же, редакторская. Но я посмотрю.
– Спасибо.
Я встал.
– Знаете что, – остановил он меня. – У нас есть нечто вроде литературного клуба. Да что там нечто – литературный клуб. Мы собираемся раз в неделю, по четвергам. Поэты, прозаики… Громко, конечно, сказано… Просто ценители литературы. Приходите. Заодно поговорим о ваших работах.
Я так понял, приглашение было настоятельное. Хочешь быть напечатанным в газете – присоединяйся к нашему сообществу. Что ж, я не против. Я, конечно, не любитель состояния в различных писательских организациях, ибо это ограничивает, но на правах гостя почему бы не попробовать?
– Интересное предложение. Куда приходить?
Геннадий Григорьевич написал на листке бумаги адрес и протянул мне.
– Каждый четверг, к шести вечера, не забудьте.
Вот и состоялась моя первая встреча с редактором. Не думал, что она окажется такой короткой и такой положительной. На форумах литературных сайтов, куда я время от времени захаживаю, о редакторах говорят всякое. Иногда изливаются в любезностях, дескать, на руках авторов носят, но чаще отношение скептическое доходящее до откровенно враждебного – отсюда нелицеприятные эпитеты вплоть до матерных. Но есть и трезвые голоса, которые утверждают, что всё заключается в упомянутой Геннадием Григорьевичем редакторской политике и в уровне таланта автора. Согласитесь, говорили они, если издательство специализируется на романах фантастического жанра, то идти туда с любовной историей глупо. И опять же, если автор принесёт бессюжетно-корявую чушь, то обижаться на безудержный хохот всего редакторского состава не имеет смысла: сначала научись писать, потом приходи.
Интересно, а какая политика у редактора Арбатова? Фамилия у него прямо столичная. Надеюсь, претензии к моим рассказам будут провинциальные.
Я вышел на улицу, постоял в раздумьях. Возвращаться домой не хотелось; снова лежать на диване и смотреть на стены – нет, насмотрелся. А чего тогда? Походить по городу, посидеть в кафе, дойти до местной речушки с пугающим названием Пужанка. Кто ей, интересно, имя такое дал? Самого бы так обозвать.
Мимо проехал