сразу говорю: четыре минимум. Я страстный перец, жёсткий, но нежный! Устраивает?
– Смотря насколько нежный, – хихикает девушка.
Юноша высовывает язык и облизывает объектив.
– Гарантирую не меньше!
– Дурак, – улыбается девушка, – один уже мимо!
– У меня огромный запас, – юноша играет языком возле её лица, – не разочаруешься!
Девушка смеется и закрывает его рот рукой. Юноша отстраняет её ладонь, приникает к уху девушки и, понизив голос, шепчет:
– Без ограничений, согласна? Я проникну везде, я буду повсюду, и ты будешь на небе! Согласна?
– Ну что ж, попробуй, – поворачивается к нему девушка.
(Видео обрывается.)
Вольт: Херь какая-то, детский лепет
Лоскут: Угу, я даже петтинг подробней согласую. А тут бикса явно стрёмная, а он за секунду на весь карнавал! Обезопасился, пля… Но как же это всплыло в этих чатах? У Шафа двойные пароли даже на обычные галереи!
Вольт: Да-а… Вроде чушь, но в там… Девку жалко
Фапир: Всех жалко. И фиг знает, как теперь перепихнуться, чтоб не зависнуть. Что снимать, как хранить?
В «Матовый глянец» Клавдий не пошёл. Не пройдя и квартала, священник извинился и, сославшись на упущенное, пообещал навестить Грабова «может, попозже».
– Конечно, падре. Я займу вам место.
– Спасибо, Карл. Я постараюсь не задерживаться.
Обманув друг друга, собеседники разошлись.
Редактор вздохнул с облегчением. Разговор со священником вызвал недоумение и оставил после себя один только вопрос – что происходит с Клавдием? Ответ лежал в области фантазий, а фантазировать не хотелось. Ведь вечер пятницы… Время индульгенции, полученной на два следующих дня. Это как прикасание к неге отсутствия обязательств, как погружение в суть желаний, когда предвкушение ярче желаемого…
Если бы у Карла спросили, как он себе представляет идеальный вариант времяпрепровождения, он не задумываясь ответил бы:
– Каждый день как вечер пятницы. С на бесконечность отложенной субботой.
В пятницу «Глянец» преображался. Из тихого и в чем-то действительно респектабельного клуба он превращался в шумный вертеп, перемешивающий в алкогольном экстазе все слои населения маленького городка. В такие дни золотой зал оправдывал свое эксклюзивное предназначение. Доступ посетителей в зал определялся лично Грабовым по каким-то его собственным представлениям об эксклюзивности. Предполагалось, что здесь дороже, и Тори каждый год рассказывал об увеличении стоимости членского взноса, но редактор не помнил, чтобы ему выставляли какой-нибудь счёт. К тому же большинство посетителей золотого зала часто не могли позволить себе лишний коктейль, а не то что вечно дорожающее членство. Завсегдатаи были совершенно различны по социальному положению и достатку. Единственное, что их объединяло, – это, пожалуй, симпатия владельца и его фантазии о светском обществе. Но тем интересней здесь было.
Редактор давно вписался в этот разношёрстный коллектив и даже считался здесь щедрым человеком. Ведь для страждущих