были белые доски, на которых пишут маркерами. Беседуя с кем-то, он говорил громко и быстро. С наступлением темноты его кабинет и несколько других на той же линии стали светиться ярче.
– Хочу тебе кое-что показать, – сказал он как-то, подходя ко мне. – Оставь рюкзак здесь.
Мы спустились по лестнице: он впереди, я сзади. Прошли мимо доски с именами, фотографиями и числами рядом с ними.
– Другие компании скрывают, кто сколько зарабатывает, это большой секрет, – сказал он. – А мы пишем здесь, у всех на виду. Так мы избегаем глупых сплетен.
Я зашла за ним в кабинет на подвальном этаже с низким потолком, множеством столов и компьютеров, среди которых находилось всего несколько человек. Большинство, наверное, уже ушли домой. Он представил меня как свою дочь, потом они стали быстро разговаривать друг с другом, и я не могла понять, о чем была речь.
– Посмотри на это, – сказал он мне, показывая на компьютер с большим экраном. – И здесь то же, и здесь. У них на конвейере, похоже, работает слепой карлик, – он показывал на логотипы Sun Microsystems на больших мониторах, все они размещались в разных местах на панели под экраном.
Его голос звучал очень сердито, и я поинтересовалась, зачем они вообще их купили.
– Они нужны нам, чтобы делать наши компьютеры, – ответил он. Значит, компьютеры делают компьютеры, подумала я.
После этого мы попрощались и поднялись обратно.
Я подумала, что теперь-то мы уж поедем домой, но он снова оставил меня там, где лежал мой школьный рюкзак, и вернулся в свой кабинет. Вскоре он вновь заговорил по телефону.
– Ну что, дружище, готова?
Уже наступила ночь. Барбара ушла; перед тем как попрощаться, она присела рядом со мной, прижав сумочку к коленям, чтобы расспросить о моих рисунках. У меня слегка кружилась голова от фанты: в холодильнике ее было сколько угодно.
Предстоящая ночная поездка с отцом наедине к его большому дому меня беспокоила. До этого мне не приходило в голову, что с наступлением темноты мы можем оказаться не дома, а далеко от него.
Городок Вудсайд в 20 минутах езды от Пало-Алто был окружен лесами и населен людьми, которые держали лошадей. Отец жил в особняке, стоявшем на огромном участке земли – в семь акров.
Само словосочетание – семь акров – было просторным и величественным, гораздо более величественным, чем все, что я знала.
Это был дом в испанском стиле с оштукатуренными и выкрашенными в белый стенами, старыми металлическими воротами – переброшенный наружу цепной замок приходилось открывать вручную – и флагштоком без флага. Комнаты большие, темные и пустые с огромными окнами по обеим сторонам, которые тем не менее пропускали мало света. Все это запомнилось мне с того раза, как мы приезжали сюда с мамой днем, несколько лет назад, когда отец только купил его.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».