же ордере, объявленном адмиралу перед самым убытием на пакетбот, приказывалось: «Провести сухопутные войска с парком артиллерии и другими военными снарядами для содействия графу Орлову, образовать целый корпус из христиан к учинению Турции диверсии в чувствительнейшем месте; содействовать восставшим против Турции грекам и славянам, а также способствовать пресечению провоза в Турцию морем контрабанды».
Корабли встречали командующего орудийным салютом. Спиридов привез с собою на эскадру и некоторое количество греков, взятых в плавание переводчиками и лоцманами. Передавая их на корабли и суда, велел адмирал зачислить греков на унтер-офицерскую порцию, обходиться с ними ласково и насмешек не чинить, а капитанам наблюдать, на что эти греки способны.
На бомбардирский корабль «Гром» доставили уроженца Мореи Дементария Константинова, моложавого и подвижного грека. За отсутствием свободных мест подселили его в констапельскую, где обитали мичмана Дмитрий Ильин и Василий Машин.
Матросы громовские, знавшие, что плывут спасать единоверцев греков от окаянных басурман, ходили за Дементарием толпой, говорили, каждый в свою «кашу» приглашая:
– Мы, брат, к тебе не на блины плывем, а с туркой поганой биться. Когда приплывем, будешь нам подмогу чинить, а пока ешь, пей да силов набирайся!
Меж тем присутствие больных на эскадре и большая скученность уже давали себя знать. Вскоре на «Громе» обнаружили и первого покойника. Им оказался молоденький рекрут. Берег был рядом, потому покойника свезли туда и предали земле. Зарывая могилу, матросы горестно вздыхали:
– Лежи, земля, на нем легким перышком!
– Эко паре повезло, в своей землице, что в перинке, а нас где в воду покидают, один Господь ведает!
В тот же день подошедший из Кронштадта бот снял с кораблей тяжелобольных. Мордвинов слово свое сдержал, но болезнь уже пустила глубокие корни.
Утром следующего дня на фор-стеньге «Евстафия» подняли молитвенный флаг – сигнал «К походу быть в готовности». Теперь эскадра ждала лишь попутного ветра. Люди с надеждой поглядывали на длинные косицы вымпелов. Адмирал вызвал к себе капитанов бывших при эскадре лоцгалиотов «Кронштадт» и «Кронверк».
– Гнать вам по всем фаросам, вплоть до Дагерорта, – строго наказал он, – и мой ордер передавать, чтоб в ночное время все огни зажжены были ярко!
– Есть! – дружно ответили плечистые капитаны и тотчас рванули в открытое море.
Наконец-то на их долю выпало настоящее дело. Не весь же век солонину с сухарями возить!
«Грому» Спиридов поставил задачу особую. Не дожидаясь остальных, сниматься с якоря и идти в Балтику искать Резервную эскадру.
– От сих и до сих! – царапнул он карту ногтем от Дагерорта до Гогланда.
Когда Перепечин вернулся от адмирала, Ильин усердно командовал натяжкой вант и штагов.
– Кончай живее! – бросил ему капитан «Грома». – Будем сниматься!
– Наконец-то, – обрадовался