Конокрады из Прилеп. Проклятие старого помещика. На основании записок действительного статского советника Тулина Евграфа Михайловича
барыня наше уважение. Я местный управляющий усадьбой, конюшнями и конезаводом, Михаил Иванович Ломакин. Ждём вас, час назад гонец прискакал от господина Добрынина. Сказывал, что Николай Никитич полицию послал для учинения сыска. Прошу в дом, прохладно ещё на улице, там всё что нужно расскажу и кого нужно вызову. Здесь два флигеля, один я занимаю, как управляющий, так как проживаю здесь, в сельце, временно. На срок связанный с моими полномочиями по управлению усадьбой и конезаводом. Постоянное место моего жительства в городе, имею в Туле дом. Второй флигель, для гостей. Вот его я для вас и подготовил, в нем вы можете все свои допросы и проводить. Остальные комнаты барина, Добрынина Николая Никитича. Открывать не велено, вы уж простите. Самовар готов, сейчас внесут. Варенье и мед прилепский на столе. – невозмутимо сказал управляющий, приглашая пройти в барскую усадьбу.
При этом небрежно и независимо вернув документ, даже особо его не читая. В управляющем наблюдалась уверенность в себе, чувство собственного достоинства и некая гордость за свою должность.
– Михаил Иванович, что не найдены ещё кони и канцелярский, с ночным конюхом? – уточнил сыщик.
– Нет ваше благородие, не найдены. Все, кто свободны, по округе направлены в поиск и коней и людей. Всё, что можно, то должны обыскать. Сам я округу хорошо знаю, лично приказы отдавал. Если ничего не обнаружат, то только по темноте вернутся, а с утра снова в поиск. Такой от меня указ им даден. Срамно в глаза голове нашему смотреть. Николай Никитич небось места себе не находит, переживает. Сказывал, завтра здесь по утру будет. Сегодня не может, сердце захватило. Нам, конечно, неприятно за такую неудачу, – ответил управляющий.
Вошли во флигель, расположились. Оставив графиню за чаем, Тулин пошёл осматривать конюшни и манеж конезавода вместе с управляющим, Михаилом Ивановичем. По пути к постройкам состоялся разговор.
– А что, Михаил Иванович, сами-то как думаете, кто мог коней украсть? Кто на такую смелость дерзнул?
– Думаю, я ваше благородие, вот что. Не местные это, даже и не тульские. Кто посмеет с Добрыниным ссориться? Без малого уже, сорок лет Тулой правит, всех в кулаке держит. И подумать не могли, что кто-то супротив него пойти может. Цыган нет в округе, пришлых мы в сельце сразу заметим. Чужие люди в глаза бросаются. Та же Марфа-травница враз сообщит. Есть у нас такая баба, балаболка. Ох, и дура баба, но польза есть, всё про всех знает. Все сплетни как сорока под хвостом носит, газет не нужно. Если кто сдуру, попроказничать решил по-модному, как у дворян последнее время завелось, то это не тот случай. Эти кони, производители, деньжищ за них отвалено немерено. За такое Николай Никитич и каторгу устроит, с этапом, в один миг. Нет, не местные людишки. Пришлые это! В этом я уверен. Разберётесь, я думаю вам не впервой. Интересно, как вы с Москвы за несколько часов добрались до Тулы? Понимаю, что этот розыск пропавших коней не совсем по вашей части.