Боги и люди могут позволить себе это. Люди – потому что слабы, и их деяния, как бы ни превозносили они их, мало что меняют в картине мироздания. А у богов – свои правила игры. И не так уж часто поступают они, как им вздумается, а если все же решаются на этот шаг, то всегда несут ответственность за содеянное. И наказание – неумолимо, неотменимо, и не заставляет себя ждать. Для бессмертных это участь порой горшая, чем смерть.
Девушка берет со стола следующий свиток. Сидящий рядом мужчина медленно проводит рукой сквозь пламя свечи. Огонь не обжигает его, а тянется вслед пальцам, точно не желая их отпускать, мужчина задумчиво гладит его, как маленького ручного зверька. Мысли текут безостановочно, следуя, как и огонь, плавному движению рук.
Вся суть мироздания – в вечном противостоянии Хаоса и Порядка. Добро так же способно нарушить баланс, как и Зло. Смерть, пощадившая тех, чьи имена попали в список, вынуждена будет потом прийти к тем, чье время еще не истекло. И кто знает, как отзовется в бесчисленных веках и поколениях одно-единственное «я так хочу»? Все взаимосвязано, паутина мироздания раскинулась в бесконечности, и мы в центре ее, вечные слуги Великого Равновесия. Мы – самые могущественные, и самые бессильные. Мы не имеем права отступать ни на шаг от предписанного нам. Долг – единственное, что нам дозволено. И не могу я ничего объяснить ей, не имею права. Свобода воли – самое прекрасное из того, что есть в этом мире, и самое дорогостоящее. Для таких, как мы – ее не существует. Только Долг. И его нужно выполнять неукоснительно и безукоризненно. Это – цена нашей власти и бессмертия. Истинные Знание и Сила стоят дорого, а Вечность – еще дороже. И за все надо платить. Собой. А как еще иначе?
И пока Главный Судия размышляет в беспокойстве, дочь смотрит в списки и не различает слов. Она снова вслушивается в далекие голоса.
– Расскажи мне о Смерти, Эвридика. Расскажи, и я спою о ней!
– Она прекрасна, эта Темная принцесса Смерть… Руки ее как белые лилии, волосы как грозовая туча, она высока, стройна, ее глаза как темные зеркала, в них вспыхивает звездный свет, от нее веет покоем и тихой радостью.
– Ты слагаешь песни не хуже меня, милая моя женушка. Но отчего ты так зовешь ее? Кто сказал тебе ее имя?
– Никто, я сама его придумала.
Жаркое лето шло на убыль. Вечерами становилось прохладно, и Орфей все чаще уходил бродить по полям и рощам один. Эвридика не возражала и не сетовала на одиночество, природа увядала, готовясь к зиме, и она слабела – вместе с ней. Так было всегда, зима была временем сна и отдыха – ее нельзя было отменить, только пережить – до следующей весны.
Облик прекрасной, бледной принцессы заполнял теперь все мысли певца. Когда спускалась на землю ночь, он шел на берег ручья и там, в тишине и лунном свете, рождались нежные, печальные мелодии. И чем ближе подступало время ветров и дождей, тем прекраснее становились его гимны, воспевавшие принцессу Смерть. Природа угасала, а они