только тенью – как они все. О какой любви можно говорить в этом случае? Это – три.
Она опустила голову, взглянула на свои длинные пальцы, крепко вцепившиеся в столешницу. Бледные, слегка подрагивающие… и маленькая слезинка скатилась по впалой щеке.
– И – да, ты прав, Голос. Я все время думаю о нем. Когда он поет – мне становится теплее. Когда я слышу его голос, называющий меня – что-то дрожит во мне, как туго натянутая струна, и мне кажется, что еще немного, и она лопнет, и случится что-то страшное и прекрасное одновременно. Что-то неизвестное, чему нет названия. Если это значит – любить, тогда я люблю его.
– То, о чем ты говоришь, принцесса, называется «чудо». Нечто внезапное, не предопределенное. То, что нарушает установленный порядок, и меняет ход вещей. То, чего так сильно хочешь ты, и чего так боится твой отец.
– Чудесам не место здесь, Голос!
– Но одно из них уже здесь, принцесса – твоя любовь к Орфею. Разве это не чудо?
– Оно обречено, Голос…
Пауза. Тишина.
– Нет, принцесса. Он зовет тебя. Ты вправе ответить на призыв.
– Что я должна сделать?
– Ты должна призвать его. Сюда, к себе.
– Я никогда не сделаю этого, Голос.
ВСТРЕЧА
Как легко сказать, и как трудно сделать. Особенно, когда все время напоминают то, что нужно забыть. Когда слышишь нежную мелодию, которая, точно сладкий яд, разливается по всему телу, и некуда укрыться от этого наваждения. «Ты не должна думать об этом, надо гнать мысли о нем, отрешиться от властного зова, предать забвению – все, и песню, и певца, и коварные речи таинственного Голоса. Предать забвению – какая мысль! Я попробую».
Темная принцесса быстро шла по длинным коридорам. Окна, двери, залы – тянулись, казалось, в бесконечность. Палаты Смерти широко раскинулись на берегу священной реки, они росли с каждой вновь прибывшей душой, медленно и неотвратимо. Но в конце концов, она приблизилась к выходу. Их было всего два – один, обращенный к реке и другой, выходивший к горной гряде, за белоснежными пиками которой располагались еще одни чертоги – Палаты Забвения. Туда уходили Боги, для которых больше не было места в мире. Никто из вошедших туда не возвращался, ни одна весть оттуда не достигала слуха живущих. Только Главный Судия мог войти в Палаты, и покинуть их по собственной воле. Принцесса не боялась Палат Забвения – ведь Смерть и Беспамятство сродни друг другу, но ей никогда даже в голову не приходило полюбопытствовать, что они такое. А сейчас ей вдруг подумалось, что чертоги эти – самое подходящее место, чтобы оставить свои мысли об Орфее, во всяком случае, стоило попытаться, другого способа противостоять искушению, она найти не смогла.
Блистающие горы, зеленые луга, простиравшиеся за ними – принцесса даже не заметила, как они остались позади. Стены Палат угрожающе нависли над головой, надвинулись, безмолвные; глубокие тени залегли в проемах. Принцесса прошла под аркой ворот и оказалась во внутреннем дворе. Ничего. Никого. Даже теней