универсальной личности Сергея Тимофеевича Аксакова, возможно, приоткрывает исследование происхождения его имени, которое предпринял писатель, директор мемориального Дома-музея С. Т. Аксакова, подвижник восстановления Аксаковских мест в Башкортостане Михаил Андреевич Чванов. Вот что он пишет: «Начнём с того, что Сергея Тимофеевича Аксакова назвали в честь Сергия Радонежского, великого православного подвижника: в страшное время монгольского ига он одним из первых стал строить дух разорённого и разрозненного русского народа, которому он прояснил, а потом оказалось, не только ему, суть Троицы. А суть Её – семейное единство Святого Отца и Святого Сына, между которыми Святой Дух. Он связывает всё во Вселенной не законом единства и борьбы противоположностей, а законом единства и взаимодействия противоположностей. Святой Сергий раскрыл миру суть Троицы как священного первообраза семьи, любви и согласия, которые должны восторжествовать на Земле, иной путь ведёт в пропасть».
Тарас Шевченко, которого трудно «обвинить» в русофильстве, член Кирилло-Мефодиевского братства, в чьей программе стояло освобождение украинского народа от русского влияния (истоки идеологии будущих Майданов. – В.К.), вернувшись из оренбургской солдатчины, записал в дневнике: «Радостный из радостнейших дней. Сегодня я видел человека, которого не надеялся увидеть в теперешнее моё пребывание в Москве. Человек этот – Сергей Тимофеевич Аксаков». Заканчивая одно из своих произведений, он загадывал: «Как примет его С. Т. Аксаков? Мне ужасно хочется ему нравиться, и только ему. Странное чувство».
Если душой общества был «веротерпимый» Сергей Тимофеевич, то добрым гением дома нельзя было не назвать хозяйку дома Ольгу Семёновну, в девичестве Заплатину, – дочь генерал-майора, участника суворовских походов – и турчанки из рода Эмиров, ведущих родословную от Магомета и носящих зелёную чалму. Дочь рано овдовевшего отца была и его секретарём, и товарищем.
Очарованный матерью, Иван Сергеевич писал о ней: «Неумолимость долга, целомудренность, поразительная в женщине, имеющей стольких детей (десять. – В.К.), отвращение от всего грязного, сального, …суровое пренебрежение ко всякому комфорту, правдивость, …презрение к удовольствиям и забавам, чистосердечие, строгость к себе и ко всякой человеческой слабости, …резкость суда, при этом пылкость и живость души, любовь к поэзии, стремление ко всему возвышенному, отсутствие всякой пошлости, всякой претензии – вот отличительные свойства этой замечательной женщины»…
Семейный духовный мицелий так или иначе определял художественные выборы. Опубликованные Львом Толстым в 1852 и 1854 годах части его трилогии «Детство» и «Отрочество» не могли не прояснить собственного художественного замысла Аксакова. Задумывая после «Семейной хроники» вторую часть дилогии «Детские годы Багрова-внука», писатель в эпистолярном черновике наметил