правил жестко, но справедливо. Он, 50-летний армянский царь, имел все основания не доверять Риму. В Армении прекрасно помнили, как римский консул и муж Клеопатры Антоний, пригласив на пир прежнего царя, заковал его в серебряные кандалы и увез в Александрию, чтобы выведать секреты магических превращений и тайну армянских сокровищ. Помнили также, что солдаты Антония под видом сбора дани разграбили страну, похитив реликвию государства – статую богини Анаит из чистого золота, что дети царя – сын Руфус, дочь Эрато, а также брат царя Тигрис с семьей – оказались в Риме в качестве заложников. И вот теперь к столице царства городу Арташату приближалась дипломатическая миссия римлян.
– Что они замыслили? – Арташес задал вопрос начальнику своей службы безопасности Баграму.
Не склонный к панике, но скорый на руку, тот ответил:
– Когти орла недостаточно остры, чтобы порвать нас, правда, твое усиление вызывает в Риме ненависть.
Баграм, чье имя означает «счастье любви», 40-летний честолюбивый и самоуверенный армянин, надежный друг царя, добросовестный служака и обладатель звериного инстинкта самовыживания, был красавцем и волочился за каждой симпатичной женщиной.
Царь прошелся по освещенному солнцем залу, взглянул, как учил отец, в окно на гору Арарат и, получив прозрение, подумал: «Римское государство, стремящееся к мировому могуществу, ослаблено, ему, занятому подавлением восстаний в Испании, не до Армении». Разведка присылала удивительные донесения: мужчины и женщины одного из испанских племен – кантабры, отстаивая свою независимость, яростно бились с легионерами и, не желая сдаваться в плен, предпочитали падать на мечи, бросаться в огонь и принимать яд. Удовлетворенный утешительной мыслью, сел в кресло, и на его мужественном лице возникла презрительная улыбка: «Я – сила и знаю, как противостоять врагу!» Вслух же сказал:
– Мой отец порвал с демократией и правильно сделал. Народные собрания я не созываю давно, потому что коллективная воля позволяет людям воображать, что во всем виноват царь. Власть должна быть абсолютной! Уважение вызывают сила и закон, а не обычаи и традиции.
– Ты видишь себя диктатором?
Вопрос задал главный советник царя Грант (имя означает «священная книга»), 50-летний армянский философ и историк. Грант, осторожный и прагматичный человек, не доверял никому и, обучая царя риторике, своей целью видел направление государственной политики царя в русло, благоприятное Армении, вернее, в угоду тех аристократов, которые мечтали о ее доминировании в мире.
– Знаешь, Грант, – царь говорил благосклонно, – происхождение моей власти как верховного правителя Востока – божественное. Мой дед на монетах со своим профилем часто чеканил слово «бог». Пусть и меня народ отождествляет как великодушного и справедливого правителя, милосердного спасителя, творящего добро.
– Да, мой канон11! Божеству, несомненно, подобает иметь титул «царь царей»! – Грант поклонился.
Арташес