ложиться так, как было изначально. Мартан не выдержал, рывком вытянул его и швырнул на пол.
***
Еле видимая глазу лесная тропинка, поросшая жухлой травой и заваленная поломанным сухостоем, петляла и виляла, словно пьяная девица, возвращающаяся домой. Убегала за деревья, скрывалась в оврагах и выныривала в топких болотах, среди фиалковых брызг, изумрудных трилистников и мшистых островков. Вода была повсюду: ручейки, родники, выскакивающие из-под камня, зацветшие прудики, без камыша и раскидистых ив, но с изломленными корягами, заваленные мёртвой листвой. Всё вокруг дышало водой. Вода была даже в воздухе и невысыхаемой росой оседала везде, до чего могла достать. Не обошла стороной даже старика и Арлину.
Продрогшая, в одежде, которую уже можно было выжимать, с влажными волосами и вечно падающими с носа маленькими капельками, девушка с трудом пробиралась вперёд. Старик не отставал и тоже шлёпал по чавкающим болотам, выискивая сухие островки, коих местами попадалось немного. А те, что попадались, были серыми и до однообразия скучными. Только на одном до сих пор цвел осенний пестроцвет, но и тот был безжалостно примят башмаком Арлины, в котором уже изрядно хлюпала всё та же вода.
– Шли бы по западному тракту, были бы сейчас в тепле и сытости, – ворчал старик, вытаскивая правую ногу из одной вязкой жижи, пока левая благополучно оседала в другой.
Опираясь на свою деревянную палку, которая – о, чудо! – в болотной грязи не тонула ни на дюйм, он схватился клешнями за тонкую руку Арлины и подался вперёд на сухое местечко.
– Весь тракт уже давно должен кишеть королевскими гвардейцами. Мартан с ног собьётся, но не прекратит поиски. А в лесу он меня искать не догадается – не поверит, что в дремучий лес могу сунуться. Воды тут… многовато.
– А чего ты хочешь от Озёрного края? Вот придём в Смоляные горы – кругом будут одни камни. Чёрные, холодные, неприветливые.
Арлина поёжилась, а старик продолжал нудеть.
– Будем продолжать по болотам ползти – до скончания века не доберёмся до замка. Надо выходить на тракт и уповать на попутную телегу или повозку. Уж всё равно чего. Хоть в навозе ехать, но быстрее будет, и ноги в кровь не собьём.
– Тоже мне план, – фыркнула Арлина. – Узнают меня на первом же постоялом дворе. И не видать мне эликсира.
– Измажем тебе лицо болотной грязью, волосы обрежем, грудь… – старик закряхтел, разгадывая, есть ли грудь у Арлины, – …грудь перетянем – от мальчишки не отличить. Скажем, дед с внучком бредут. Побираться тебя научу. Авось, наскребём на ночлег под соломенной крышей да на миску яблок. Особо добрые сердцем и кость цыпленка подкинут. Тратить своё золотишко я пока не намерен.
– Де Вриссы никогда не протягивали руки! – Арлина гордо вскинула голову, но тут же потеряла равновесие и плюхнулась на поросший колючим мхом бугорок, весь в волчьей ягоде.
– Тогда ноги протянем, – хмыкнул старик и тоже присел на мшистую кочку. Нырнув рукой во внутренний карман плаща, достал несколько пережаренных сухарей, смешанных с табаком