подышим, – сказал я.
Мы перешли в другую комнату и вышли на задний дворик. У бачков с мусором курили официанты. Я встал на ступеньку ниже, было скользко, она облокотилась на мое плечо. Я провел рукой по талии и впился в ее рот, она мне ответила. Мы стояли, поглаживая языки друг друга, официанты перестали курить. Посещение всего этого ритуального действа начинало себя оправдывать.
Я оторвался и сказал:
– Сегодня ты уезжаешь со мной.
В зале еще было полно гостей, она пошла танцевать, а я закончил спор с немцем, нашел отель и потянул ее к выходу.
Мы немного пошатывались, пропускали встречных, я прижимал ее к стене, пробуя на вкус снова и снова. Подъехала машина, мы сели, заиграл джаз. Дороги были свободны, водитель рулил, а ночной город отражался в лобовом стекле. Где-то на Петроградке я выбрался из машины, открыл ей дверь и подхватил под локоть. Мы зашли в один двор, потом в другой, обошли дом вокруг. Ничего похожего на отель… Наконец, в третьем дворе мы нашли неприметную дверцу и поднялись на третий этаж, оплатили номер и двинулись по коридору. Я щупал ее через пальто, она была не против.
Дверь долго не поддавалась, замок заклинило. Она стояла рядом, расстегнула все пуговицы и выставила ногу в чулке. Вблизи она была еще лучше, чем ожидалось. Я занервничал, стал потеть, хотел уже вышибить чертову дверь плечом, но вдруг замок поддался. Внутри был тесный номер, две узкие койки, ванная. Я снял куртку, повесил в шкаф, она швырнула свою на стол, затем медленно подошла, схватила меня за ворот пиджака и бросила на койку.
Прошел, наверное, час или больше, кровать все скрипела. Я лежал в полубреде, сжимал ее зад до синевы и видел, как эта ведьма с ангельским личиком выгибает спину верхом на мне. Койка была слишком узкой и моя дама все время задевала выключатель на стене. Во вспышках света я видел волосы, прилипшие к ее лбу, хищный взгляд и тонкие руки, которыми она то гладила свою шею, то впивалась мне в грудь. Эти картины, как фотографии отпечатывались на сетчатке моих глаз. Девчонка сняла меня, укатала и сверкнув бесподобной задницей скрылась в душе. Я лежал, хватая ртом воздух, подсвеченный уличным фонарем из окна, за стенкой шумела вода, в соседнем номере кто-то стонал. Через некоторое время она вышла в полотенце, поцеловала меня мягкими искусанными губами, оделась и ушла.
– Мне пора, – сказала она в дверях, – спасибо тебе.
До утра было еще совсем далеко. Я спустился вниз и взял себе бутылку дешевого бурбона, сидел, не включая свет, рассматривал узор теней на стенах. Во дворе кто-то громил мусорные баки. Я прихлебывал, пока рука не устала держать бутылку. Утром меня разбудила горничная и выпроводила восвояси.
***
Мы с Морозовским прибыли в офис в понедельник утром. Подошел Геннадий Олегович и прогудел из отверстия в своей огромной голове:
– Первую медицинскую помощь оказывать умеете?
– Нет.
– Про пожарную безопасность слышали?
– Не-а.
– С газовой горелкой когда-нибудь обращались?
– Разве что с духовкой, когда хотелось покончить со всем этим.
– Юмор