чувствах? – спросила она сына.
Тот кивнул.
– Думаю, нам надо поговорить наедине. Арсений Иванович, прошу вас присоединиться.
– Почему не признался? Почему промолчал? – накинулась Александра Ильинична на сына в будуаре.
– В чем я должен признаться?
– Что влюблен!
– А я не влюблен. Это Капа влюблена в меня.
– А ты, значит, нет?
– Не знаю. Да, она красивая, умная, серьезная, но… Я не знаю. И потом ты сама говорила, чтобы держал ухо востро. Что когда девицы проявляют интерес сами, значит, охотятся за моими деньгами.
– Как вы узнали о чувствах Капы? – спросил Яблочков.
– Мы столкнулись на Масленицу. Ели блины, смотрели балаганы, катались с горки. А потом она меня поцеловала…
– Сама? – всплеснула руками Александра Ильинична. – Ну и ну.
– Я проводил ее до дома.
– А потом?
– Она просила заходить. Но я… Я не рискнул.
– И правильно сделал. Похоже, я не зря тебя предупреждала. Капа затащила бы тебя в постель.
– Нет! Она не такая. Она правильная, – возразил матери Евгений.
– Тогда почему ты ее отверг?
– Во-первых, из-за Костика. Ты же знаешь, мы поссорились.
– Из-за чего вы поссорились? – уточнил Яблочков.
– Когда в августе мы вернулись с каникул и пришли в гимназию, то узнали, что у Гневышева умер отец, и Костика перевели на казенный кошт. И что у него нет денег ни на форму, ни на учебники. Я пустил по классу подписку. Класс у нас обеспеченный, всем дают карманные деньги. Когда Костик про это узнал, он страшно рассердился, наговорил грубых слов, что он не нищий, в подачках не нуждается и на все заработает сам. С тех пор мы даже не здороваемся.
– А во-вторых? – спросила княгиня, всегда цепко державшая нить разговора.
– Что, во-вторых? – сделал вид, что не понимает, о чем толкует мать, Евгений.
– Ты сказал – причин две.
– Оговорился. Просто так выразился. Во-вторых, ничего, – выпалил юноша.
– Да, врать ты не умеешь. Адвокат из тебя не получится, – вздохнула мать.
– Хотите пойти по стопам отца? – спросил у гимназиста Арсений Иванович.
– Да! В мире столько несправедливости…
– А еще больше вранья, – напомнила Александра Ильинична. – Не стоит его умножать. Будь добр, назови вторую причину.
Евгений отвернул голову:
– Невельский. Тогда на Масленицу, когда гуляли с Капой, мы и с ним столкнулись. Просто поздоровались и разошлись. Но, оказывается, он пошел за нами следом, видел, как мы целовались. И когда, проводив Капу, я пошел домой, подкараулил и пару раз двинул мне в челюсть. Сказал, что, если буду к ней приставать, изувечит или убьет.
– И ты испугался угроз? – изумилась княгиня.
– Знаешь, как он Штуке… Штукенбергу бока намял? Тот неделю кровью харкал. Его родители подозревали чахотку.
– Почему Штукенберг не открыл им правду?
– Ябедничать – последнее дело.
– Согласен, – поддержал юношу Яблочков. – Но ведь можно устроить