познакомиться с кем-нибудь из них.
Бротман фыркнул.
– Вот что я скажу тебе, Гарри. По-моему, ты совершил ужасную ошибку, притащив этого Блэка в лабораторию.
На повышенных тонах Голд возразил, что Блэк – хороший химик и старый друг, который даже не получал возмещения расходов, когда приходил работать по приглашению Эйба.
– Я его никогда не приглашал, – сказал Бротман. – Не мог я такого делать. По-моему, ты пытаешься проделать со мной тот же трюк, что и с доктором Ричем. И это не все. Я теперь догадался, что Блэк – ключевая фигура среди американцев в шпионской сети. Какого черта ты приводишь к нам такого типа? У меня в голове не укладывается. Разве ты не понимаешь, что это привлечет к нам внимание? Может, это и навело на нас братишек Ровер.
Гарри Голд заговорил что-то о Хелен, но смолк, убежденный, что от разговоров толку не будет. Он вдруг задрожал от ярости, борясь с желанием придушить Бротмана, чтобы заставить его замолчать. К счастью, в те дни он был вялым и толстым и к тому же тесно зажат между мисс Московиц и Бротманом на переднем сиденье машины, так что повернуться ему было бы нелегко. Мисс Московиц удерживала его за руку, пока Бротман не подъехал к обочине и не остановился.
Голд попытался перевести все в шутку.
– Еще одно слово, Эйб, – проговорил он с едва заметной дрожью в голосе, – еще одно слово, и я бы врезал тебе прямо в нос.
– Может, и стоило бы, – заявила мисс Московиц, бросив многозначительный взгляд на профиль Бротмана. – Знаешь, Гарри, ты меня каждый раз все больше удивляешь. Мне уже кажется, что я в любой момент могу увидеть, как ты целуешься с девушкой.
Ее смех прозвучал оловянно, а двое мужчин сидели, напрягшись, готовые к действию.
– Слушайте, мальчики, – сказала она, – вы оба ведете себя глупо. Не время ссориться. Размолвка между вами – это именно то, что нужно федералам. Как вы этого не понимаете?
– Хорошо, Мириам, – пожал плечами Голд и при этом поднял правую руку над ее головой и опустил ей на плечи.
Бротман снова завел машину. Пока мисс Московиц о чем-то щебетала, они доехали до вокзала без новых ссор.
Только в конце июля 1947 года, через восемь или девять недель после разговора с агентами ФБР, Бротману и Голду пришли повестки в нью-йоркский суд с предложением предстать перед большим жюри по делу о подрывной деятельности. Это снова выбило Бротмана из колеи. Сначала он хотел объяснить свои действия, ссылаясь на книгу, которую писал. Потом загадочно сказал мисс Московиц в конторе, что обдумывает совершенно новую версию. Она, не теряя времени, в тот же день привезла его в Нью-Йорк на встречу с Гибби Нидлменом. В тот вечер они с Голдом ужинали в «Топсиз рест» в районе Квинса Форест-Хиллз. Когда Бротман извинился и ушел в туалет, мисс Московиц воспользовалась его отсутствием, чтобы заверить Голда в том, что все в порядке, так как они с Нидлменом уговорили Бротмана придерживаться первоначальных показаний.
Главным образом для того, чтобы иметь