раз говорили.
НЕКТО имел вид растерянный.
– То, что сказал Витольд, это его дело, – сказал он. – Нам только и не хватает, чтобы броситься обмусоливать то, что сказал мой брат, и его рекомендации. Что сказал, то сказал. Его право – говорить, моё – прислушиваться к ним или нет. Надеюсь, я понятно всё объяснил?
НИКТО ничего не сказал, продолжая негромко наигрывать что-то отвлечённо-созерцательное на струнах своего баса. Он не сегодня узнал о столь «лестных» словах в свой адрес, потому что Алма-Ата, как и любая другая большая деревня, слухами полнилась. И доходили эти слухи, как это водится, обязательно до тех ушей, которым в первую очередь они не предназначались.
НИКТО были любопытны мотивы, руководившие Витольдом, но, чтобы до них добраться, надо было этим заниматься. Возможностей таких не было, поскольку им суток не хватало, чтобы заниматься тем, чем они занимались.
Таким образом, высказывание «не водись с НИКТО» так и оставалось висеть и висеть в памяти, как непонятная и непознанная загадка: придёт время и всё прояснится; не придёт – так тому и быть…
25. Послевкусие праздника, который состоялся.
1 января 1976-го концерт состоялся в прежнем формате, как и год назад.
Отличие состояло в том, что НЕКТО очень сильно освободил ВСЁ от вокала, который он взял на себя. ВСЁ это только порадовало. Второе отличие состояло в том, что точно в середине представления ВСЁ объявлял:
– Следующий танец долгое время считался непристойным. Но подлинную красоту музыки и изящество движений не скрыть от народных ушей и народных глаз. Итак, этот номер мы посвящаем одной из присутствующих здесь дам. Однако… танцуют все! Визг и смех приветствуются!
После чего грянул канкан.
Посвящение – именно в свой адрес! – приняли две дамы: с гневом – Йоко, и с умилением – зампредпрофкома. Остальные, весь зал, разинув рот, слушали. И сначала никто не танцевал.
Когда прозвучала половина композиции, НИКТО демонстративно снял гитару и поставил её у колонки. Музыка продолжала играть. Следом освободился от гитары НЕКТО. Музыка продолжала играть. Следом встал из-за барабанов ВСЁ. Канкан – так показалось всем! – зазвучал с новой силой. Публика, наконец, раскусила фокус: послышался и визг, и смех. И зал взорвался аплодисментами.
Это была придумка НИКТО. За неделю до концерта мальчишки не поленились записать канкан на студийный магнитофон. Записать таким образом, чтобы он звучал так, как мог звучать вживую: с умышленными огрехами и прочими аппаратурно-усилительными шероховатостями.
Зажигательно-шаловливый канкан пришёлся по душе их профсоюзному куратору. Из глубины зала она сделала в сторону музыкантов тайный знак рукой, который мог быть понятен только НИКТО, НЕКТО и ВСЁ.
Йоко никакими знаками себя не обнаружила.
Третье отличие от 31 декабря 1974-го состояло в том, что научная братия назначила концерт на 1 января,