не пустит, дверь заколочена, а через забор кричать у нее голоса нету. А если это их не устаивает, пусть идут в баню.
За разговорами они потихоньку переправили во двор продукты, заказанные в прошлый раз.
– Петровна, а что у тебя с водой?
– Если завтра не будет дождя, будет плохо.
– Давай сейчас привезу, пока я с тачкой.
– Не надо, потерплю.
– Зачем терпеть?
– Потерплю.
– Упертая ты…
Это был ее сознательный выбор, добровольная изоляция, ее об этом никто не просил. Теперь она точно не пропадет, связь с остальным миром ей обеспечена. Спасибо техническому прогрессу.
От слабой улыбки кожа на лице натянулась как на барабане, создавая ощущение, что она сейчас порвется от малейшего усилия. Любовь Петровна размотала правую руку, она была розовой и немощной, будто пластмассовая, она плеснула немного подсолнечного масла на ладонь и растерла его по лицу, это не принесло почти никакого облегчения, она добавила немного сока чистотела, и вся поверхность тут же отреагировала жжением, но это было приятно.
Волос под платком осталось совсем мало, и она вспомнила облысевшего кота Матроса, неужели ее ждет та же участь?
10
Сегодня ей хотелось идеальной яичницы: несколько полосок бекона, обжаренные до хрустящей корочки, кубики бородинского хлеба и спелый помидор уже шкворчали на сковородке, когда роковой удар ножа выпустил на свободу тухлое содержимое несвежего яйца. Фира ругнулась, пообещав себе в который раз разбивать яйца только над пустой миской, и вывалила содержимое сковородки в мусорное ведро.
– Хорошо, обойдемся бутербродом, – пробурчала девушка, упорно не желая повторяться. Но сливки имели наглость свернуться в горячем кофе, безнадежно испортив напиток. Любой другой человек сделал бы себе еще порцию, но Фира стиснула зубы и заварила чай.
Да, такое утро обещало «хороший» во всех отношениях день. В тот момент, когда замочек от молнии на брюках остался у Фиры в руке, она подумала, может, лучше сегодня остаться дома и никуда не ходить?
И нельзя сказать, что девушка от природы была криворука, но случались периоды, когда вся вселенная стояла на ее пути и что-то хотела сказать, голос этот был громок и настойчив, но смысл послания неясен. Фира чувствовала сопротивление материи, но не понимала, что не так, вот и сейчас обычное утро, такое же, как всегда.
В дверь позвонили, беспрерывно и долго. Фира металась по квартире в майке и трусах, из двери комнаты показалась лохматая и заспанная бабушка в ночной рубашке.
– Ты чего не открываешь?
– Я не могу в таком виде открыть…
– Хочешь, я открою?
– Нет.
Соорудив из платка юбку, она наконец открыла дверь, на площадке, прислонившись к стене, стояла Валя с растерянным лицом, на котором в глубине покрасневших век лихорадочно блестели глаза. По платью, надетому наизнанку, Фира поняла, что стряслось что-то страшное.
– Его