осмотр больных, консилиум с жаркими спорами, обсуждение дополнительных методов лечения… Более ни разу молодой Вайсман не повысил голос на коллег, мало того – был тактичен, вежлив и убедителен. Соглашаясь, дополнял. Отвергая, предлагал свои варианты. Под конец дня окончательно было подтверждено, что оспа, напавшая на Роан, и впрямь относится к редкой разновидности ветряной, хоть и протекающей изначально тяжело, но не смертельной, как её страшные родственницы, а главное – излечимой и не оставляющей после себя таких последствий, как слепота, глухота и обезображенность. Необходимость в карантине оставалась, но болезнь была надёжно заперта и охраняема.
Как бы то ни было, а сегодня Поль Мари Вайсман обзавёлся новыми почитателями, и не только среди пациентов. Как следует прожарившись в удушливом уксусном пару и травяном дыму, разившем чесноком и полынью, откашлявшись после, увы, необходимых действ, изгоняющих заразу с одежды и из дыхательных путей, почтенные медикусы распрощались со своим младшим собратом относительно учтиво, даже выразив благодарность за ряд «дельных и неожиданных», по их мнению, советов. Мэтры же Симон и Рошан раскланялись весьма тепло и выразили надежду на возможное сотрудничество в дальнейшем.
Мир, хоть и шаткий, был восстановлен. Капитан, даже не чихнувший во время неприятной процедуры лечебного окуривания – привык к дымам куда ядрёней, вроде серного и порохового! – с удовлетворением кивнул. Теперь его докторёнка не страшно оставлять здесь одного. Уже не растерзают. Да и делом займётся, совместным, кстати, с собратьями по цеху, а это сближает. Осталось проводить Поля и оставить распоряжения лейтенанту.
Капитан усмехнулся, отследив, как тоненькая фигурка доктора кое-как вскарабкалась в седло. Устала госпожа Полина Вайсман-Парре. Вымоталась… Нет, он не поможет, и не подсадит. Хочет «доктор» сохранять инкогнито – Бога ради, пусть сохраняет, было бы неучтиво его разоблачать. Пусть пребывает в неведении… до поры, до времени.
…– Лурье, вы всё помните?
Лейтенант залихватски подкрутил чёрный ус и подмигнул.
– Так точно, господин капитан! Уже распорядился. Ох, ребята и ржали, хоть главного и не сообразили… Значит, так: крепкими словами при господине Поле особо не выражаться; нужду не справлять; «граций» в казармы не водить. Сохранность самого господина докторуса блюсти, особенно, ежели начнёт соваться, куда не надо. Не сомневайтесь, присмотрим.
Капитан сдержал улыбку.
– И вот ещё что, лейтенант. Могут быть… инциденты. Я слышал, что нашего дока, и не только его, некоторые здесь не особо жалуют. Когда по городу ходит болезнь – невежи винят тех, кто их лечит. Держите под контролем недоброжелателей, от них всего можно ожидать. Потому-то я и прошу не отпускать его из казарм на квартиру, как бы он не рвался. Надо будет – перевезёте его лабораторию сюда, но без охраны наружу пусть даже нос не высовывает.
Лурье хмыкнул.
– Этак скоро, при таком характере, чего доброго, не мы её… извиняюсь – его, а