прозвучало. Но не то, которого ожидал Жильберт д'Эстре.
Почти белой от страха, трясущейся крупной дрожью, но так и не разомкнувшей уст, ей уже привязывали руки к скобам на столбе, когда со стороны эльфийской делегации раздалось твёрдое:
– Стойте!
Вопросительно приподняв бровь, его светлость сделал знак солдатам – обождать. Дроу заозирались с неописуемым выражением на лицах: кто это среди них такой дерзкий выискался? Поспешно расступились, словно отшатываясь от высокого, даже по меркам их роста, эльфа. Герцог тотчас узнал его. Это был тот самый, «просветлённый» братом Туком, что забрёл накануне в лагерь. Но от бывшего скандалиста в нём мало что оставалось. Исчезла надменность во взоре, присущая многим его землякам, черты лица стали твёрже: это был уже не полуюноша-полумужчина неопределённого возраста – а герцога, откровенно говоря, всегда бесило эта неестественная моложавость, которой многие зрелые и пожилые дроу прикрывали почтенные года. Тот, кто сейчас подал голос, отщепившись от струсившего большинства, стал вдруг разительно походить на человека – ибо эльфам не свойственна печать скорби на лице, они всё больше хорохорятся и делаю вид, что всё у них прекрасно. А у этого в глазах плескалась боль
– Ваша светлость и вы, рии, – он сдержанно поклонился. – Будет ли мне дозволено высказаться? – Дождался кивка герцога. – Ваша светлость! Не смея оспаривать справедливый приговор, я хочу воспользоваться правом, существующим в наших, островных законах. Раз уж вы с самого начала сказали, что хотите согласовать своё решение с нашей стороной – позвольте мне дополнить молчаливое одобрение своих соплеменников небольшой поправкой.
Его светлость насторожился. Но ответил традиционной фразой:
– Если ваше предложение не воспрепятствует исполнению приговора, оно будет принято. Говорите, рий, мы слушаем вас внимательно.
– Ваша светлость, согласно законом Поднебесных Островов, если найдётся доброволец, желающий разделить наказание приговорённому или полностью взять его на себя, его просьба подлежит удовлетворению. Я хочу занять место этой женщины и принять полагающиеся ей плети.
Воцарилась тишина. Только слышно было, как точат дятлы в лесу да шумят кроны. С минуту герцог молчал, испытующе разглядывая просителя. У того же ни один мускул не дрогнул на лице.
– Разделить – или полностью? – только и уточнил Жильберт д’Эстре. Этого тоже требовали формальности.
– Полностью.
Шумно вздохнул брат Тук. Зашептались отмершие от временного ступора эльфы. Среди солдатни прокатился говорок… с уважительной такой интонацией…
«Не перевелись ещё…» – с каким-то облегчением подумал герцог. И сделал знак солдатам: отвязывайте, мол, чего уж там. Пожилой капрал только крякнул, глядя, как рослый сильный мужчина-эльф твёрдым шагом сходит с помоста перед павильоном прямиком к позорному столбу, на ходу стаскивая перевязь шпаги, камзол, снимая через голову рубаху… Он просто обхватил столб руками, ясно давая понять,