же мне запомнился. В комнате родителей, служившей одновременно и гостиной, стоял диван, который раскладывался, как детская книжка. У дивана были деревянные полированные ручки.
И вот я затеял игру – собрал все возможные ключи в доме. От письменного стола, шкафов и т. д. И надо же было такому случиться, одним из этих самых ключей поцарапал полировку ручки дивана. Сильно поцарапал. Это был единственный раз, когда отец как следует отшлепал меня. Той же самой связкой ключей. Было не столько больно, сколько обидно.
Часто ли мы с отцом ездили отдыхать? Я не помню отдыха всей семьей – я ехал либо с мамой, либо с папой.
Отец постоянно возил меня в Пицунду – в дом отдыха, который принадлежал, кажется, газете «Известия» и стоял почти на самом берегу моря. Дорога к морю проходила по мощенной плиткой дорожке, по краям которой с двух сторон стоял забор. За забором рос бамбук и самшитовые кусты. Как-то я шагал к морю впереди отца и глазел по сторонам и на небо. И вдруг почувствовал, что меня кто-то резко и сильно дернул сзади. Оказалось, что отец увидел впереди змею. Это была гадюка, которая выползла погреться на солнышке.
Увлекательным было и путешествие на корабле. Отец дружил с сыном капитана теплохода «Грузия» Борисом Гарагулей. Теплоход «Грузия» был одним из пяти современнейших кораблей, построенных в Финляндии в 1975 году. Он знаменит еще и тем, что на его борту путешествовали Марина Влади и Владимир Высоцкий, Булат Окуджава, Василий Аксенов, Петр Тодоровский и другие знаменитости. Какова же была моя мальчишеская радость, когда мне полностью показали корабль. Я побывал везде! И на капитанском мостике, и в капитанской каюте, и в моторном отсеке, и в трюме, и даже в трубе корабля. В завершение экскурсии капитан корабля насыпал мне в ладошку целую пригоршню жетонов от впервые мною увиденных заграничных игровых автоматов, установленных на корабле.
Мои родители перестали жить вместе, когда я еще не ходил в школу. По моим воспоминаниям, в моем шестилетнем, а может, семилетием возрасте.
Наши встречи с отцом происходили по выходным, в дни, когда в Центральном доме литераторов устраивались детские утренники, а отец находился в Москве и был готов уделить мне свое время. Он приводил меня в ЦДЛ, отправлял на утренник, а сам общался с кем-то в кафе.
После представления мы обедали там же. Помню знаменитый пестрый зал кафе с рисунками и надписями, сделанными художниками и писателями.
Помню Дубовый зал ресторана Дома литераторов. А какие тарталетки там подавали! Мои любимые были с сыром и чесноком и с паштетом.
По завершении трапезы мы гуляли по Москве, заглядывали в Лавку писателей за книгами для папы, иногда в редакцию «Литературной газеты», ходили в кино или в гости.
Еще одной картиной, запечатлевшейся в моей памяти, были визиты отца в пионерский лагерь «Поречье», куда меня отправляли на лето. Он находился, если не ошибаюсь, под Рузой. В один из приездов отец сообщил мне, что умер его друг Владимир Высоцкий. С ним отец познакомился в гостях у сына капитана теплохода