чем могли помочь. А пришельцы – что ж, здесь им больше нечем поживиться, и они приспосабливались к жизни по новым правилам.
И Лена, привыкшая ощущать отца незыблемой опорой, причем не только для себя, вдруг обнаружила, что единственная опора – это, кажется, она сама. Для всей семьи Берестовых.
Включая маленького Ника – ее собственный брак к тому времени уже распался. Надо было заканчивать учебу, сводить концы с концами, ухаживать за больными родителями – о какой личной жизни могла тогда идти речь!
Особенно после двух похорон. Только тогда Лене стало по-настоящему страшно. Она поняла, что даже больной отец все-таки продолжал быть опорой – она была не одна.
Но она и теперь не одна – их двое, мать и сын. Малыш растет, открывает мир, который никак не должен оказаться жестоким или убогим, бесцветным – его детство останется с ним на всю жизнь, оно должно будет укреплять его и поддерживать, и запаса счастья должно хватить на долгие годы. Ребенка не должно касаться то, что мама не может найти приличную работу или что ей неоткуда взять денег на новые игрушки и вкусности, которые едят другие дети.
Она уже не папина дочка, а взрослый человек. И не должна позволять себе погрузиться в уныние и безысходность, постепенно распродавая ценные вещи и бесценную библиотеку. Вариант ДДД – доживаем, доедаем, донашиваем – с ходу был отметен. Ленино решение было более радикальным: она продала их загородный дом. Тот, любимый, наполненный воспоминаниями, с теплыми вечерами на крылечке и ее детским смехом, с кошачьими историями и незабываемыми дружбами, с «секретиками» в саду и осиным гнездом в беседке. Они жили там больше, чем в городской квартире – Лена даже в школу ходила в Сосновом Бору.
Но за «дачу академика» давали больше, чем за квартиру в «зефире», доме пусть тоже престижном, и выбор был сделан, а деньги вложены в дело – в питомник декоративных культур. Сейчас об этом вспоминалось не без внутренней дрожи: как она тогда могла решиться – девчонка, вчерашняя студентка, совершенно без всякого опыта, жизненного и профессионального! Но не было ни колебаний, ни сомнений – Берестовский питомник должен обеспечить их семье твердый достаток, чтобы призрак голода больше никогда не посмел замаячить. И само его название должно говорить о том, что их фамилия жива.
Желающих капитально и продуманно обустроить пространство вокруг своих особняков становилось всё больше. Клиенты заказывали дизайн и «как у соседа – чтобы и бассейн, и водопад, и альпийская горка», и эксклюзив – «чтоб такое только у меня» – как тут пригодилась Ленина фантазия! А потом началось поголовное увлечение фэн-шуй.
Разнообразие заказов ее увлекало, даже капризы, способные поставить в тупик, только подзадоривали. Регулярный французский парк? Что ж, двадцать четыре сотки – не Версаль, но попытаться сделать маленький версаль – задача интересная. Заказчик хочет, чтобы деревья сразу были большими? Ничего невозможного нет – зимой ему посадят крупномеры, а летом он уже