теперь это кажется странным… Надеюсь, ты проводишь меня домой?
Под крутояром монотонно гудела станция – подзаряжали подводную лодку. Зазвенела рында – вахтенный отбивал склянки.
Пробежала запоздавшая парочка.
– Симочка, ты меня не поняла, – убеждающим тенорком ворковал высокий парень в кепке, – если ты не напишешь отцу, я сам напишу…
Жизнь, как она есть, текла и в эту ночь в Севастополе. И вмешаться в это течение сложного и бурливого потока жизни было еще труднее, чем в стихийные процессы природы.
Подошли к Приморскому бульвару. Тускло светились скамьи под бледным огнем фонарей. На кораблях тоже погасили все лишние огни. В стороне послышался требовательный свисток патрульного. Простучали шаги. Петр шел рядом, и уже не находил слов ни для расспросов, ни для утешений.
– Мне ничего от тебя не нужно, Петя, – сказала Катюша на прощание. – Пусть мы никогда больше не встретимся, но, что бы дальше ни случилось, не будем жестоки друг к другу.
– Что, что с тобой? – Петра будто разбудили ее слова, полные тайного горького смысла.
– Ничего. – Катюша на секунду задержала его руку. – Ты попадешь на корабль, там много товарищей. Они начнут расспрашивать тебя… Не говори им обо мне ничего плохого. У тебя тоже тогда легче будет на сердце… Прощай!
Она торопливо ушла не оглядываясь. Хлопнула калитка.
Ветви маклюры мерно качались. На облитой лунным светом земле шевелились мохнатые черные тени. Катюша остановилась у порога и, прежде чем постучать, перевела дух. На этом месте она впервые подала руку Борису и услышала его вызывающие слова: «Вам не идет зеленый берет». Помимо ее воли, теперь ее преследовали мысли только о нем, и ничто и никто не в силах был избавить ее от них.
IV
– Благодарю вас, Боря, – безучастно произнесла женщина в элегантной модной шляпке, предъявляя билет проводнику мягкого вагона «Красной стрелы». – Нет, нет, в вагон не заходите. Носильщик сам отнесет чемодан. Прощайте, Боря…
Поезд бесшумно тронулся. Поплыли фонари дебаркадера. Молодой человек с палашом остался на перроне, даже не помахав на прощание. Женщина знала почему: неподалеку от курсанта стоял адмирал, провожавший в Москву жену и взрослую дочь.
В двухместном купе пахло лаком, свежим бельем и духами, аромат которых принесла с собой женщина, вошедшая сюда. Через минуту все поглотил грубый запах «беломора», неизменно сопутствующий на территории России каждому заядлому курильщику.
Выкурив папиросу чисто по-мужски и погасив окурок в бронзовой пепельнице, женщина переоделась в пижаму, быстро освободившись от лифчика и других стесняющих отдых атрибутов туалета. Она знала: не занятое в Ленинграде место в «Красной стреле» останется свободным до Москвы. Отказавшись от чая, женщина попросила буфетчицу принести ей рюмку («Только рюмку», – повторила она) армянского коньяка и лимон. Буфетчица привыкла к неприхотливым вкусам пассажиров к посуде, которые всегда довольствовались стопками и стаканами. И потому, переспросив о рюмке,