При этом критерий «нормальности» определяется исходя из господствующих ценностей, которыми оценивается социальная реальность, что дает основание для правовой политики (правовой номинации или означивания социальных ситуаций как правовых).
Признавая справедливость высказанных положений, приходится констатировать, что на сегодняшний день социальное назначение права практически не исследовано[258]. Функциональная значимость права проявляется в его легитимности, выступающей сущностным критерием права по А.В. Полякову. Интересно, что все значимые теоретики права ХХ в. – Г. Кельзен, Г. Харт, Р. Алекси и др. признают социальную валидность права (т. е. легитимность) как необходимый аспект его бытия.
В этой связи серьезнейшей проблемой юридической науки является диалектика универсального и контекстуального. Существует ли универсальное право и представление о его общих – для всех времен и народов – признаках? Другими словами, есть ли нечто общее, что свойственно явлениями и процессам, именуемым юридической теорией (точнее – теориями или различными концепциями права) термином право, с учетом его исторической изменчивости, культурной обусловленности и многогранности?
Мировоззрение, господствующее со второй половины ХХ в. и до наших дней, казалось бы, не оставляет возможности положительного ответа на вопрос о возможности универсального права и неотделимого от него знания о нем, так как сегодня с легкой руки культурной антропологии, аналитической философии[259], гипотезы лингвистической относительности, постструктуралистов, постмодернистов и т. д. доминирует идея релятивизма.
Принципиально важную роль в становлении концепции релятивизма сыграл принцип дополнительности Н. Бора, имеющий общеметодологическое значение. Он означает контекстуализм научного знания – его зависимость от позиции наблюдателя, отсутствие привилегированной точки зрения («Божественного наблюдателя» – Х. Патнем), а тем самым, несоизмеримость научных парадигм. Поэтому, например, научные факты всегда являются «теоретически нагруженными»: они зависят от того, как их оценивают с позиций соответствующей теории и сами по себе (без теории) ничего не доказывают[260]. В связи с принципом релятивизма нельзя не вспомнить ограничительные теоремы К. Геделя, опровергающие возможность существования формализованных непротиворечивых и одновременно полных (завершенных) систем. В частности. Первая теорема Геделя гласит: если система (множество) непротиворечива, то она неполна (незавершенная); если же она полна (завершенная), то она противоречива.
Лингвистический «поворот» в социогуманитарном знании сформулировал зависимость социальной реальности от представлений о ней: ситуация реальна настолько, насколько она воспринимается как реальная – гласит знаменитая «теорема У. Томаса». Это же утверждают и сторонники социальной феноменологии. Поэтому релятивизм в научном познании одновременно оказывается онтологическим релятивизмом социального