узнают они, как ты рискуешь их деньгами, ворочал в тарелке толстые ломти осетрины, измазанные жиром Сёма Двинский, – и будешь искать в словаре как по-английски Секир-башка.
Зазвучала музыка, празднество ещё продолжалось. У Кости зазвонил телефон. Он очень быстро выбежал из ресторана.
Мне было страшно любопытно, куда Бортнев так спешит. Я была свободна, так как Голубеву нашли рекламщики и накачивали её.
– Привет, – сказал он нежным мультфильмным голосом и нежно обнял женщину. – Ты всё-таки пришла – мерзейшее существо, мегера моя постылая, тяжкий крест жизни моей всей? – Костя долго целовал ладонь, как я поняла жены. Я видела фотографию Вали у Бортнева в портмоне.
Я, как всегда пряталась за колонной.
Слышно было прекрасно, каждое слово отдавалось у меня в ушах.
– Узнаёшь, тоже ласково и не чуть не удивляясь эпитетам, которыми «обзывал» её муж, – откликнулась Валя. Видимо, они всегда так разговаривали. – Ты гадина телевизионная, коварный изменщик, сгубивший мою жизнь? – пандан мужу отвечала жена. – Я принесла тебе сценарий, который ты забыл, хотя хотела отомстить, но не сумела.
– Как ты там? Влачишь жалкий жребий нелюбимой брошенной матери-одиночки? Или, может, впустила супостата в холодное брачное ложе?
– Угадал. Весь день смотрела порнуху, а потом грязно отдалась слесарю.
– Молодец, а как там отродье, жертва случайной встречи двух некогда юных тел?
– Отродье спит. Набегалась где-то, – отвечала Валя в том же Костином стиле.
– С этим Вовой?
– Вову в данное время уже зовут Серёжа. Но, по-моему, он ничем не хуже. Послушай, трагедия моей личной судьбы, в редких встречах тоже что-то есть, – задумчиво посмотрев на Костю, сказала Валя.
– Постарел? И ты меня больше не любишь, – с усмешкой, но напряжённо поинтересовался Костя.
– Погрустнел. У тебя проблемы? – взволнованно пыталась выяснить Валя.
– Не могу больше говорить, – ушёл от ответа Бортнев. – А ты прекрасна, и твой голос всегда звучит во мне. Особенно, когда трудно. Но Тимур хочет поговорить насчёт финансирования нового цикла. Это не пропустишь, извини.
– Иди телевизионный маньяк, ненавидимый мною, – засмеялась Валя и крепко прижалась к Косте. Ты только, иногда звони. Мне главное, что ты жив…
Костя заглянул за колонну и вытащил меня на ступеньки.
– Тебе, Ляля, зачем слушать мои разговоры с женой, – разозлился Бортнев. – Ты всё хорошо слышала? Здесь прекрасное эхо. Может, ты агент моих соперников или продюсеров, которые мечтают меня заглотнуть, даже не пережёвывая.
– Вы простите. Мне всё интересно знать про вас. Вы жену никогда не приводите, не говорите о ней. Вот мне и стало любопытно, – смущённо и виновато бурчала я.
– Запомни, если я ещё свою личную жизнь сделаю общественной, то мне собственно не останется ничего. Ты попробуй вникать в профессиональные дела и не ходи за мной. Я могу и обидеться. Я сам позову, когда мне будет нужна твоя помощь, Лялечка.
Бортнев