Кое-что можем.
– Лесть не бывает груба. Ты прав – я несравненен. Пошёл проявлять свой редкостный талант в борьбе с продюсерами. Мы простые зрители вашей наглой программы надеемся, что Великая Китайская стена нерушимая цитадель и трудно ждать от неё что-либо плохое или хорошее. Вы стремитесь её разрушить, как Берлинскую. Наврядли получиться. Желаю, тем не менее, успеха, – Костя поклонился и пожал руку Стасу.
Стас рассмеялся так громко, что эхо охватило весь холл.
– Не можешь без подъё…. За что тебя и люблю, друг мой «Пушкин». Уверяю тебя водном – Крёмлевскуюстену мы трогать не станем. Мы войдём в Спасские ворота.
Я тихонько выползла из студии и услышала голос ЕГО – Кости Бортнева – самого талантливого ведущего, любимца всех девушек Останкино. Мужчины, одни его уважали и признавали его необузданные феерический нрав, другие – ненавидели и побаивались, третьи – пытались делать вид, что они способны соответствовать его уровню.
– Ляля, не видела Бортнева. Зяка уже рвёт и мечет.
– Девушки я уже здесь и готов к работе, – подпрыгивая и потирая руки, поправляя, как всегда очки и подмигивая одним глазом – когда Костя волновался, у него появлялся тик, но он ему придавал какое-то особое ироническое отношение.
За звукорежиссёрским пультом Зяка, милая и современная барышня положила руки на пульт и повернулась к режиссёру, ожидая команды.
– Мы можем начинать? – поинтересовалась она у режиссера Вани.
– Давай, – дал отмашку Иван.
Зякины пальцы пробежали по широкому, как взлётная полоса пульту. Камера «крупно взяла» Ведущего, освещённого большим юпитером.
– Костя начинай, – скомандовал режиссёр.
– Когда же наступили новые времена, когда телевидение стало событием нашей жизни, её ежедневным приключением, когда оно оказалось нашим самым верным другом, который каждую минуту умоляет: напиши мне! Позвони мне! Сейчас! Ежедневно! Круглосуточно! Я жду тебя! Я не могу без тебя! – вот тогда, для очень многих из нас, оно стало ещё и единственной надеждой на простое, маленькое счастье, на которое ни у одного государства никогда не хватит сил, а у Бога о таких вещах – просить не полагается.
– Клёво, – Костя ты неотразим. Сейчас заставка.
Отсмотрев эту часть программы, думая, что будет перерыв, начала готовить кофе и чай. В режиссёрскую комнату энергично вошёл продюсер программы – Протасов. Он остановился за спиной Зяки и уставился в монитор.
Тут зажёгся, прямо обрушился полный свет, и мы оказались в большой студии, где пространство между уже виденными ведущим и мною экспонатами стало заполняться осветителями, операторами, гримёрами, массовками, красотками и везде во что-то такое играли. Вырвавшись из гримуборной артисты, на ходу одеваясь, спотыкаясь и балансируя, кинулись куда-то через коридоры студии, где крутились барабаны, колёса фортуны, рулетки, сыпались кости, карты, фишки. Забегали ассистентки с табличками «Бурная овация», «Разочарованный