зима вы так и не увидели, он сидел внутри, а шофёр быстро загрузил в багажник два ящика хурмы и мандаринов. И тогда вы пообещали маме…. Что вы ей пообещали, а Вера Кузьминична? – продолжал спрашивать Бортнев.
– Что когда вырасту, привезу её на рынок в такой машине, и куплю всё, что она захочет.
– Но прошли годы, – неумолимо гнул свою линию Бортнев, – и автомобиль ЗИМ сняли с производства, и вообще, жизнь оказалась не очень справедливой. Правильно? – подтвердил ведущий.
Женщина только кивала.
– … но сегодня вы здесь, а вашей маме 84 года, но она неплохо себя чувствует и сидит сейчас у телевизора…. Вообще, никогда не поздно ничего исправить. Пока люди живы и пока есть программа «Звезда экрана»… А теперь обернитесь, Вера Кузьминична, и простите меня за всё.
Женщина обернулась. За её спиной в студию уже въезжал огромный чёрный ЗИМ, сверкая лаковыми крыльями.
– Алло? Он в студии на записи. А что предать? – спросила Зяка, шёпотом, прижимая трубку плечом к уху. Руки Зяки совершали на пульте сложные пассы. В студии полились звуки голоса Владимира Нечаева, исполнявшего песню «На катке» 1959 г.
То, что происходило в это время в студии можно описывать, только обливаясь слезами. Вера Кузьминична обнимала ведущего. В ЗИМе оказались ещё деньги, которых, как сказал Бортнев, хватит не на один ящик хурмы и мандаринов.
Ведущий с трудом вырвался из объятий счастливой участницы игры, объявил, что через месяц состоится юбилейная передача, где будет разыгран «Главный Приз Пятилетия». И это будет что-то невероятное, – подмигнул публике в зале и тем, кто сидел у телевизоров, закончил программу Бортнев.
– Опять ты держишь руки в карманах смокинга и садишься, брюки должны идеально выглядеть, – проскрипела Бабушка.
– Честное пионерское больше не буду, – скривив рожицу, Бортнев и поцеловал блестящую от шикарных колец руку Бабушки.
– Врёшь, новсё равно, так как тыцелуешь руки можно простить всё. Тебя, кстати искал разгневанный Протасов. Да и я несколько удивлена текстом, который ты произносил. Ты бредил или злил начальство специально? Семён так просто на стену лез.
– А у Семёна отдышка, и он забыл на время, что он грассирует, – веселился Бортнев. А пытался ли он порыдать у стены Плача?
– Ну, ну, не перегибай планку.
– А кто установил уровень этой планки, – Костя поклонился корифейке и пошёл навстречу Стасу.
– Ты настоящий бесстрашный рыцарь, – покачав головой, обнял Костю Стас. – Кстати зайди к нам. У нас тоже увлекательно. Увидишь одно существо, и тебя оно удивит и «порадует».
– Непременно. Только отдохну немножко. Потом бой с продюсерами, – глядя на друга грустными еврейскими глазами, сказал Костя.
– «И вечный бой, покой нам только снится», – «поддержал Стас Бортнева.
– У нас тоже некоторые проблемы возникли, если честно. Говорят, мы переразвлекались, обсуждая политические и социальные проблемы нашей любимой страны.
– «Я вас люблю, но странную любовью», – продекламировал Костя.
– Ты