была прекрасная. Вдруг я увидела спиной, даже почувствовала, как шелохнулась штора. Испугалась, что меня сейчас погонят. Когда обернулась, то увидела фигуру официантки Иры. Неужели разговор в кафе Бабушки, Двинского и Протасова зацепил её. Но здесь другая команда продюсеров, и манеры, и стиль, и требования другие. Ей, скорее всего, не светит ничего.
Официантка из элитного кафе Ирина Голубева в конкурсе не участвовала. У неё как раз был перерыв, и она, поддавшись уговорам Протасова, пошла, посмотреть на давку талантов. Глаза её, взрослые, и честно говоря, не очень добрые, следили за тем, как двигалась очередь, как выходили зарёванные конкурсантки. Становиться в очередь, она явно не хотела. На прощанье скользнула взглядом по забору с правилами конкурса: «… справка об окончании… три фотографии в полный рост, одна в купальном костюме».
– И одно без купального костюма. Потрясающая перспектива, – зло сказала себе Голубева.
Я смотрела на неё и думала о том, что ей, как мало кому, хочется быть не в хоре, а солисткой, но давать продюсеру не желательно. Но как обвести вокруг пальца, было написано на её бесцветной мордашке.
Лялька, ты, где бегаешь? – накинулась на меня Зяка. Там в режиссёрской комнате Садом и Гамора. Нужно их охладить. Беги в буфет за водой, чаем, кофе и побольше сладкого. Может, угомонятся. – Зяка кинулась назад в режиссёрскую обитель.
Что могло так разбередить сердца прожжённых спецов и профессионалов?
Вслед за мной дверь в «режиссёрской» распахнулась, и в неё стремительно вошёл Ведущий – Константин Бортнев.
Прочитал в ответ-«Я имею несчастье быть человеком публичным, и знаете, это хуже, чем быть публичной женщиной». – Пушкин, – продекламировал Бортнев.
– «Восстал он против мнений света, и вот назначен аудит….» – продолжил Ваня. – Тут руководство программой скреблось и умоляло посетить.
– Маковская звонила, ей надо снять тебя в Каннах, – прочитала Зяка в своём блокноте.
– Но я ж в Москве, мне некогда туда, – пожал плечами Бортнев.
– Да она тебя здесь и снимет, она всех снимает здесь, кадку с бамбуком ставит сзади. И ещё тебе отец звонил, – Зяка сняла с шеи Костин мобильник и вручила ему.
– Что он сказал?
– Ничего не сказал, просто звонил и спрашивал тебя, – недовольно проворчала Зяка.
– Пойду, пройдусь, есть идея. Буду её думать, – растянул пальцами в разные стороны губы, высунул язык, и с клоунским поклоном удалился Костя.
– Идиот, ему грустно, а он изображает бурное веселье, – сама засмеялась и с восхищением посмотрела ведущему в спину Зяка.
Я двинулась за Бортневым, будто он меня загипнотизировал.
– А если бы она не знала? Нет, не сказала другую фразу, тут ещё есть ходы, я понимаю, а просто и тупо ляпнула: не-зна-ю!! Что тогда? – горячился продюсер программы Сёма Двинский.
В разговоре участвовало трое – Ведущий программы Константин Бортнев и два продюсера: Вадим Протасов и Семён Двинский. Словно