пока они не перестали бегать. Одна фигура в камуфляжном балахоне какое-то время петляла, но Силантий, уловив начало движения фигуры влево, взял на опережение, и последний солдат тоже упал.
Николай Борисов на какое-то время замолчал. Он глядел вперед и оценивал обстановку. Потом вскочил, бросил винтовку на спину и закричал бесконечное: «Ура-а-а!» И побежал к Силантию. Он бросился обниматься и все кричал и кричал свое «ура».
– Да погоди ты, Колька… Уймись ты. Че разорался-то? – успокаивал его Батагов.
– Да я ведь в первый раз воевал, в первый! Понимаешь, командир. – Он отскочил в сторону, вытаращил свои и без того немалые глазищи, растопырил в сторону руки и опять заорал: – Урря-я-а!
Ну чего ты поделаешь с ним, с этим молодым придурком? Пулеметчик Батагов сидел рядом со своим пулеметом, набивал махрой цигарку, глядел перед собой. О чем-то размышлял.
Он пыхтел своей цигаркой, посиживал, и Колька, наоравшись наконец, сел рядом, влюбленно стал разглядывать Батагова, будто в первый раз его увидел.
– Где это ты так стрелять научился, Силантий Егорович? Это ж надо, как в тире.
Силантий сплюнул в сторону зеленую тягучую гадость, помолчал, покачал головой.
– Я, Колька, давно ведь воюю-то, всяко, брат, привелось, поневоле научишься.
А потом, опять помолчав, он высказал мысль, тревожившую его:
– Ты не думай, Колька, что они теперь нас забудут. Заноза мы для них. Сидим тут в тылу у них, они же не знают, сколько нас тут, много, мало. А ты орёшь, как целая рота…
Он сделал большую, тяжелую затяжку, сокрушенно покачал головой:
– В разведку они пойдут опять.
Раздувался ветерок наступающего вечера. В воздухе было холодно и сыро. От пережитого волнения Колька Борисов ежился и мелко дрожал. Винтовка лежала у него на коленях.
– А к-когда они пойдут опять? – спросил он с явной надеждой, что враг может теперь долго к ним не сунется.
Силантий откинул в сторону цигарку.
– Да скоро уж и пойдут. Ихний командир сейчас таких пинков наполучает, что не может тыл очистить. Некогда ему окошеливаться.
– А что, опять так же пойдут, с этой же стороны?
– Не, вряд ли. Прямо уже не пойдут. По зубам получили… Думаю, теперь по вот этой вот дорожке технику какую-нибудь в разведку пошлют.
Силантий поднялся, прошел шагов тридцать по проселочной дороге, на которой они находились.
– А что, дорожка справная. Идет откуда-то из их расположения, упирается в шоссе, легкий танк вполне проскочить может. Здесь они и попрутся.
Он выпрямился и огляделся:
– А больше-то и негде. По шоссе не пойдут открыто. Опасно для них. Могут по ним шарахнуть прямой наводкой. Вдоль шоссе техника не пройдет – везде лес густой, ни танку не проползти, ни пушку катануть. Только здесь.
Он опять сел около пулемета, снял с головы пилотку и охлопал ею голенище своего сапога.
– И бой, Коля, будет тяжелый на этот раз, настоящий бой. – Покачал опять головой и добавил: – А отступать, рядовой Борисов,