мере, еще лет двадцать (Xen. Hell. III. 5. 25; Plut. Lys. 30; Paus. III. 5. 6).
Еще одним стандартным способом удалить с политической арены царей или их наследников являлось обвинение в незаконном происхождении. В качестве официальных обвинителей в делах такого рода выступали, как правило, эфоры, поскольку именно им согласно закону было поручено следить за тем, чтобы цари были только из рода Гераклидов (Plat. Alcib. I. 121 B; Plut. Agis 11).
С помощью подобного стандартного обвинения в 492/91 г. был лишен власти противник Клеомена I царь Демарат из династии Еврипонтидов. Путем сложной интриги, в которую было вовлечено и дельфийское жречество, Клеомен и поддерживающие его эфоры сумели добиться нужного им изречения оракула и с его помощью убедить спартанцев в том, что Демарат не сын царя Аристона. Не вынеся позора, Демарат бежал из Спарты и нашел приют при дворе персидского царя, где и оставался до самой смерти (Her.VI. 61–70).
Почти через столетие, в 399 г., с помощью все той же шаблонной уловки был лишен прав на трон Леотихид (Xen. Hell. III. 3. 1; Plut. Alc. 23. 7–8; Lys. 22. 4–6; Ages. 3. 6; Paus. III. 8. 7–10). Сама интрига против Леотихида, по-видимому, была задумана еще до смерти его отца, царя Агиса II. Недаром Агис, подозревая или даже точно зная о существовании заговора против сына, незадолго до смерти в присутствии свидетелей объявил Леотихида своим законным наследником (Plut. Lys. 22; Ages. 3). Конечно, трудно представить себе, какова была в действительности подоплека этой акции против Леотихида. В любом случае без поддержки эфоров Агесилай, даже с помощью Лисандра, не смог бы узурпировать власть, объявив законного наследника Леотихида плодом прелюбодеяния.
Судя по этим двум примерам, обвинение в незаконном происхождении было политическим оружием в династической борьбе. Что касается роли эфоров, то они, как правило, поддерживали наиболее влиятельных и авторитетных в Спарте претендентов на трон.
Причиной отстранения от власти могла быть и слишком самостоятельная позиция царей, их нежелание следовать установленным для всех спартанцев канонам поведения. Самый яркий пример тому – судьба Павсания, племянника царя Леонида и опекуна его малолетнего сына Плистарха (Her. IX. 10; Thuc. I. 107. 2). Талантливый полководец, герой Греко-персидских войн, Павсаний тем не менее вызывал большое недовольство в Спарте своим нестандартным поведением. По словам Фукидида, «его образ жизни, несхожий с установленными обычаями, и стремление подражать варварам давали множество поводов подозревать, что он не желает как равный подчиняться спартанским обычаям» (I. 132. 1). В конце концов эфоры смогли предъявить ему «беспроигрышное» обвинение, которое грозило ему верной смертью: они нашли доказательства его переговоров с илотами. Не желая быть арестованным и подвергнутым суду, Павсаний бежал и умер от голода и жажды в святилище Афины Меднодомной (I. 134). Это произошло, по мнению современных ученых, между 472 и 467 гг.
Сам факт судебного преследования многих спартанских царей наводит на мысль, что в Спарте цари были наиболее предприимчивыми и инициативными людьми. Это легкообъяснимо: ведь они менее всего были затронуты господствующим в спартанском