была разрублена наискось до самой кости; из нее фонтаном хлестала кровь.
Смертный холод охватил мою душу; в каком-то отчаянном, инстинктивном желании обмануть смерть, спастись, я попыталась дать Орлику шенкелей, чтобы вырваться из этого ада, где люди и кони сошлись в жестокой схватке, где лязгает сталь о сталь и гремят выстрелы. Я не задумывалась о направлении, просто отчего-то мне казалось в ту минуту, что для того, чтобы выжить, необходимо двигаться, неважно при этом, в какую сторону. Но левая нога меня не слушалась; более того, я потеряла равновесие и неловко соскользнула с конской спины на землю, из последних сил удерживаясь руками за поводья.
Тогда-то и пришла боль. Она была мучительной; кажется, я стонала, скрипела зубами… Эта боль была похожа на всепожирающее пламя – она подавляла собою остальные чувства, не давая думать больше ни о чем. Я пыталась ползти – неважно, куда и зачем, лишь бы не оставаться на одном месте. И все это время где-то рядом ржали кони, гремели выстрелы, и сталь лязгала о сталь. С трудом преодолев несколько метров, я осознала, что это все, на что я была способна. Единственное, что мне удалось сделать – это перевернуться на спину. Мне хотелось видеть небо – то самое небо, с которого на меня сейчас взирает Всевышний… Наверное, во мне говорило неосознанное желание привлечь Его внимание, попросить о спасении мертвеющими губами, хотя бы об облегчении этой невыносимой боли…
И боль вправду стала утихать. Но вместо нее меня одолел какой-то странный озноб. Наверное, это происходило от большой кровопотери… Я ощущала слабость, а во рту появилась сухость. Тем не менее сознание мое оставалось ясным.
Глядя в синеющую высь широко открытыми глазами, я не могла разлепить высохшие губы для последней молитвы, и только мысли мои устремлялись вверх, в небеса – душа моя, исполненная уже торжественною обреченностью, просила Господа о прощении и о Царствии Небесном… Мое тело постепенно заполнял холод; жизнь вытекала из меня вместе с кровью. Все звуки доносились словно сквозь вату в ушах – крики рубящихся бойцов, выстрелы из ружей и пистолей, лязг сабель, а также стоны раненых и умирающих. А вот запахи ощущались остро, словно каким-то непостижимым образом они усилились в несколько раз. Запахи прелой травы, сырой земли, пороховой гари… А еще какой-то сладковатый, беспокойный, смутно знакомый запах… В какую-то минуту я догадалась – то был запах человеческой крови. Ведь вокруг меня – множество мертвых и умирающих… Да и сама я, скорее всего, больше не жилец на этом свете. Хоть и чертовски хочется еще пожить… Такое чувство, будто я еще не совершила на пользу Отечества всего, что могла бы…
Как же жаль умирать… А ведь Господь ранее всегда благословлял меня и отводил смертельную опасность… Почему же на этот раз Небесный Отец не спас меня? Неужели Он разгневался за что-то? Неужели очень скоро я предстану перед Ним в чертоге Его небесном? О нет, такого не должно случиться, он не мог позволить мне погибнуть в этом бою! Я шла в это сражение с чувством приподнятости и уверенности