окна, впуская в комнату ледяной обжигающий зимний воздух, но ничего не помогло, и на второй день в квартире появился тяжелый сладковатый запах. А люди все приходили и приходили, чтобы попрощаться, бесконечно вспоминали всякие истории про маму, пытались вспоминать хорошее, конечно.
Все время, что тело находилось в квартире, я практически не спал. Невозможно было спать, зная, что гроб стоит в соседней комнате за хлипкой стеной хрущевки. Поэтому я испытал почти что облегчение, когда настал день похорон и мы погрузились в промерзшие, пыхтящие белым дымом пазики и отправились на кладбище. С нами ехали какие-то соседки, которых я никогда раньше не видел, а теперь они оказались чуть ли не лучшими подругами моей мамы. Их бодрый галдеж раздражал и злил меня. Как и грубые шутки бесчувственных гробовщиков.
Но само кладбище… Оно было расположено в холмистой местности, и само место для могилы выбрали на горе с прекрасным видом. Было ясно, морозно и солнечно, все кладбище дышало спокойствием и торжественной тишиной. На фоне этого спокойствия вся эта возня вокруг гроба, странные ритуалы прощания, какими они выглядели в глазах подростка, суетливое копание в промерзшей земле – все это было мне странно, неприятно, пугало и отталкивало. Потом слезливая очередь к гробу закончилась, крышку закрыли и с невыносимым звуком заколотили намертво.
Я в оцепенении смотрел, как неуместно бодрые гробовщики, обмениваясь какими-то бытовыми фразами, опускали на каких-то уродских грязных тряпках гроб в заснеженную могилу. Слышал, как комья мерзлой земли застучали о крышку гроба где-то далеко внизу. В этот момент я отчетливо понял, что это конец. Этот звук обрывал земное существование человека. Тогда у меня еще не было такого отчетливого осознания, что именно происходит, но в дальнейшем, каждый раз, когда я оказывался на похоронах и слышал этот звук удара первой пригоршни земли, я вспоминал именно этот момент.
Я ехал домой с кладбища в тряском холодном пазике, сжимая в кармане платок. Тот самый платок с отвратительным узорчиком, которым нужно было вытирать руки на кладбище, а после непременно забрать с собой. Я мял этот платок и мечтал об одном – избавиться от него. Мне казалось, что в нем сосредоточился весь страх и мучения последних дней, что если я выкину этот платок, то все будет закончено, я смогу закрыть эту историю и никогда больше к ней не возвращаться. Тогда я еще не понимал, что я потерял. Что я лишился матери – человека, который меня родил, дал мне жизнь. Я не знал, как важна и значима была эта потеря в судьбе мужчины, в моей судьбе.
Глава четвертая
Самое страшное из зол – смерть -не имеет к нам никакого отношения, так как, пока мы существуем, смерть еще отсутствует; когда же она приходит, мы уже не существуем.
Как бы банально это ни звучало, но человек боится смерти чаще всего из-за неизвестности. Некоторые думают, что с последним ударом сердца все заканчивается, другие верят в потаенный мир, в который