принадлежавшее Жан-Франсуа Лорану.
Великодушная женщина вела себя весьма отважно, ибо финансовое положение Бальзака становилось все более угрожающим. Он сам должен был акционерному обществу 4500 франков. Почему? Да потому, что слишком много тратил на портного, на сапожника, на обойщика. От одного из самых крупных своих заказчиков, книгопродавца из Реймса, Оноре принимал в уплату книги: они пополняли его личную библиотеку, но от этого денег в кассе типографии не прибавлялось. Окончательная катастрофа казалась неотвратимой. Между тем Бернар-Франсуа, обладавший столь же богатым воображением, как и его сын, трубил победу.
«Оноре продвигается вперед с быстротой молнии; за каких-нибудь пятнадцать месяцев он обзавелся типографией с пятнадцатью печатными станками, получил патент как владелец книгоиздательства, которое помещается рядом с типографией, и уже приобрел словолитню, куда будут обращаться со своими заказами другие типографы. Если только он не заболеет, то за пять-шесть лет сколотит себе состояние; он будет этим обязан своему таланту, своей несравненной энергии и тому, что я ссудил ему 50 000 франков. Уже одно это скажет вам, что я иду на все ради детей».
Однако факты – упрямая вещь.
Бальзак – Теодору Даблену, март 1828 года
«Я пропал, милый дядюшка, если только вы не выручите меня. Тысячефранковый кредитный билет – последняя моя надежда – уплыл из моих рук нынче утром, когда пришлось произвести неожиданный платеж. Сейчас, когда я вам пишу, я благополучно заканчиваю месяц, но завтра мне рассчитываться уже нечем. Я располагаю отсрочкой до восьми вечера, а потом все будет кончено. Прошу вас, подумайте обо мне; не найдете ли вы способ раздобыть эти проклятые полторы тысячи франков; правда, они – лишь половина того, что мне нужно, но достаньте хотя бы их. Вчера я исчерпал все свои возможности. Я снова зайду вечером в половине седьмого; ведь у вас так много друзей и знакомых, может быть, вам удастся найти эту сумму».
Вскоре Бальзак, неотступно преследуемый кредиторами и рабочими, которым не платят жалованья, спасается бегством к Латушу. Словолитня – единственное стоящее предприятие фирмы – была перепродана. Бальзака сменил в качестве ее владельца сын его возлюбленной Александр де Берни, а она выдала Оноре расписку в погашении 15 000 франков долга. Что касается типографии, то с ней пришлось распрощаться. Родители Бальзака желали любой ценой спасти своего старшего сына от банкротства. Точнее, госпожа Бальзак, иногда проявлявшая к нему ледяную холодность, но в трудную минуту неизменно приходившая на помощь, попросила (без ведома мужа, которому исполнилось уже восемьдесят два года) своего кузена Шарля Седийо, человека волевого и опытного, взять на себя это нелегкое дело, чтобы избежать бесчестья. Седийо уговорил Барбье стать единоличным владельцем типографии, которая была оценена в 67 000 франков; Барбье обязался уплатить эту сумму кредиторам. Родители Оноре приняли на себя все остальные долги. Таким образом, у Бальзака, после того как он на три