языке, обратилась к нему Екатерина, подавая ему руку.
Тот поднял разрумянившееся от поклона, сияющее молодое лицо. Глазами впился в улыбающуюся государыню.
– Благодарю вас за ваше милостивое соизволение обратить ваши очи на вашего почитателя, – промолвил он восторженно.
Императрица одарила его своим лучистым взглядом:
– Более того, полковник, я вас приглашаю к своему столу. Поговорим?
Граф почти потерял дар речи от счастья:
– Сочту за честь, Ваше Величество, – проговорил он, чуть ли не заикаясь.
За столом потекла легкая, непринужденная беседа двух высокопоставленных мужей с женщиной-самодержицей. Пошел, как сама Екатерина отмечала о подобных разговорах – расслабляющий разговор ни о чем. Француз поведал, что он потомок рода Монморанси и служит полковником в пехотном Овернском полку. Мизинец его украшал красивый перстень с брильянтом. Заговорили о камнях, алмазах.
– А не показать ли нам, матушка, ваши императорские драгоценности? – не церемонясь с дипломатом, обратился к ней на русском языке Потемкин. – Пусть лишний раз французик облизнется. Небось, и в помине такого не видел и не увидит более.
Екатерина укоризненно улыбнулась и обратилась к потомку Монморанси на его родном языке:
– Не обижайтесь, полковник… Потемкин говорит на русском, когда не уверен, что мне его предложение понравится. Сейчас я не против его идеи. Не хотите ли вы взглянуть на наши драгоценности, граф?
Неожиданное предложение окончательно осчастливило полковника:
– С превеликим удовольствием, Ваше Величество! – воскликнул он.
Глаза француза сияли неподдельным счастьем. Через минуту, премного занятые собой, всевидящие придворные, наблюдали, как они покидали залу.
В конце концов, осмотр брильянтов и различных драгоценных камней закончился для Потемкина не очень весело: ему показалось, императрица заигрывает с французом. Последние полчаса он даже тщился не разговаривать, а просто присутствовал. Распрощавшись с де Лавалем, Екатерина, обеспокоенно обратила на него глаза.
– Отчего таковое ледяное молчание, Григорий Александрович?
Потемкин холодно ответствовал:
– Вы так увлеченно разговаривали, не хотел мешать…
Екатерина посмотрела на него долгим укоризненным взглядом. Потемкин хмурился. Пухлые его губы непроизвольно кривились, ничуть не портя, как ни странно, красоты лица. Екатерина взяла его за руку и повела за собой в свои покои. Примирение произошло быстро, хотя Григорий немного покапризничал.
Придворное окружение императрицы знало, что в канун своего дня рождения и в день восхождения на трон и некоторые другие праздники, государыня взяла за правило награждать достойнейших офицеров и кавалеров. Ко дню своего рождения она собиралась преподнесть Потемкину орден Святого Александра Невского. Такожде в оный день она положила возвести одного из верных своих сподвижников, шедшему в первых рядах в день переворота, теперь пятидесятилетнего, Вадковского Федора Ивановича генерал-поручика