копеек.
– Ага, значит в тысячу раз дешевле, – с тем же наивным видом подытожил Моня.
Кассирша пожала плечами, Лиля едва сдерживала улыбку, Лешка ухмылялся.
В ОВИРе строгая капитанша выписала им визы – зеленую бумажку с заветным словом Израиль. Тут же оказался недавний знакомый Лили щеголеватый Яков Рывкинд. Теперь у него была бородка, и Лиля не сразу узнала его. Он подошел, улыбаясь:
– Поздравляю вас. Помните? Яша. Я тоже получил визу. Значит увидимся там.
Моня покосился на него с неприязнью:
– Зачем ему борода? По-моему, он косит под ортодоксального еврея.
Лиле было все равно.
Моня повез их в Центральный банк – покупать доллары. Каждому выезжавшему обменивали рубли на 100 долларов. По официальному, никогда не менявшемуся курсу, один доллар стоил десять рублей, хотя на черном рынке цена доходила до ста. Они с Лешкой заплатили по тысяче рублей и получили по сто долларов. Моня сказал:
– Ну, теперь у вас есть «зелененькие», с ними вы можете задирать носы кверху.
Они с интересом рассматривали зеленые купюры по 20, 10 и 5 долларов. Так вот она, эта магическая валюта, предмет вожделения многих жителей России…
В авиакассе Лиля показала выездные визы и купила билеты в Вену.
– Все, ребята, – есть визы, есть билеты, можете уезжать! – подытожил Моня.
7. Отвальная
Оставались последние дни перед отъездом, и Лиля металась по магазинам – нужно было купить чемоданы, но их нигде не было. В отчаянии она позвонила Моне:
– Моня, в Москве чемоданов нет.
– Чемоданов нет? Ай, ай, ай! Ну, значит, вы не поедете, – рассмеялся он.
Лилины нервы были напряжены, она обиделась:
– Хорошо тебе смеяться. Я отдала чемоданы Алешке, а во что я сложу наши вещи?
– Ну, ладно, ладно. Сколько штук и какие тебе нужны?
– Четыре, среднего размера, чтобы мы с Лешкой могли их тащить.
На другой день Моня привез крепкие фибровые чемоданы рыжего цвета. Лиля была в восторге, благодарила, а он только улыбался:
– Ерунда, по блату достать можно все. Что ты собираешься делать с мебелью?
– Мы с Алешей решили не возиться с ее пересылкой. Он сказал, чтобы я оставила тебе на память обстановку его кабинета.
Она настояла на своем, и он увез кабинет. Комната опустела, и Лиля еще больше загрустила об Алеше – здесь он сидел, читал, писал, сюда она ночью приходила к нему…
Павел, увидев пустой кабинет, символ расставания, расстроился и спросил:
– Можно я возьму себе одну вещь?
– Папа, да бери хоть все!
– Нет, мне только одна вещь дорога – мое старое кавалерийское седло. Это память о моем боевом прошлом. Как посмотрю на него, как будто заряжаюсь молодостью.
Лешка почувствовал грусть в его тоне и обнял деда:
– Конечно, дед, бери, это же твое седло. Ты подарил его Алеше, а Алеша подарил мне. Теперь оно вернется к тебе. Но оно тяжелое, я принесу его тебе сам.
По вечерам к Лиле приходила Римма – помогала укладывать вещи.
– Где ты достала чемоданы?