деньги деньгами, но не поражаться работоспособности американских докторов – невозможно.
Правда, хирурги наши нередко выглядели утомленными и любили пожаловаться:
– Как мне это все надоело!..
В перерывах между операциями они разваливались на диване вздремнуть или просто расслабиться.
Но я никогда не видел Виктора лежащим на диване или жалующимся на усталость.
У него была прямо противоположная манера поведения – он всегда был на людях и никогда не выглядел при них скучным, больным и ничего не делающим. Он был доброжелателен ко всем, ни на кого не сердился, не повышал голоса. И я ни разу не слышал, чтобы он хоть на что-то пожаловался. Если бывал простужен, то принимал таблетку тайленола (жаропонижающее) и никогда не показывал вида больного человека. Я с восторгом рассказывал о нем Ирине:
– Знаешь, всю жизнь я мечтал о таком шефе – деловом, энергичном, умном, добром и веселом. Какая у него память! Только скажи ему что-либо по любому поводу, он, оказывается, все помнит. Впечатление такое, будто в его голове все лежит на поверхности мозга и ему ни для чего не надо копаться в памяти.
В другой раз я опять выражал ей свое удивление им:
– Трудно представить – откуда у него берется столько энергии? Вчера мы с ним ушли из операционной в 10 часов вечера. Я приехал домой на такси и завалился спать без задних ног. Утром я опоздал на конференцию, а когда пришел – он уже рассказывал резидентам какой-то веселый анекдот. И хоть бы хны – свеж, как огурчик!
У Ирины нашлось объяснение:
– Я думаю, у твоего Виктора особая американская выносливость (по-английски stamina).
– Пожалуй, ты права – это американская stamina, особое качество выносливости.
Мне все больше доводилось узнавать американцев на работе. Я сравнивал их с докторами других национальных групп, на которых насмотрелся за пять лет в Бруклине. Работать с американцами намного приятнее и легче. Их поведение всегда профессиональное, они не интригуют между собой, увлекают своей выносливостью и доброжелательностью, многие охотно помогают и почти всегда приветливы.
Больше всех работал и более всех был приветлив, конечно, Виктор.
18 марта – ирландский праздник Святого Патрика, традиционно отмечаемый многими американцами. В середине XIX века в Америку иммигрировали, спасясь от голода в своей стране, полтора миллиона ирландцев. Они, католики по религии, быстро влились в протестантское общество страны, стали заметной группой и привезли с собой много своих традиций. Одна из них – праздновать весной день их святого.
Мы с Ириной знали об этой традиции, но были, конечно, далеки от нее. На этот раз Виктор с женой Руфи пригласили нас поужинать в роскошный клуб элиты Нью-Йорка. Они были членами этого «Клуба актеров», размещенного в красивом старинном особняке.
Ответить им на эту любезность я решил шутливым подарком. Несколько вечеров я рисовал в красках на большом картоне картину под названием «Сотворение илизаровского человека». Идею я позаимствовал