нравам. Мазари-Шериф – древний город, голубая мечеть, белые голуби, и там безопасно. Зато очень жарко. В Кабуле в смысле погоды рай, но два миллиона жителей, грязь, пыль. Но Бабур, основатель империи Великих Моголов и автор прекрасной книги «Бабурнамэ», завещал себя похоронить именно здесь. Больше всего на земле любил это место, а дошел из Центральной Азии до Индии.
«Натовцев» в Афганистане ненавидят. К русским, то есть к шурави, относятся либо с явной приязнью, либо со сдержанным уважением. «Вы, – говорят, – воевали с нами, как мужчины».
Но это ничего не значит. Все, что угодно, может случиться неожиданно и быстро. Власти совершенно не контролируют провинцию. Ночью они не контролируют и дороги. Днем повсюду блокпосты. Проехать можно, но с сопровождением. Сопровождение Саид найдет. У его родственников много друзей. Среди них даже есть старые солдаты Ахмед Шаха Масуда, которого прозвали панджшерским львом. Но южнее лучше отыскать кого-то из пуштунов. Никогда не говори, что ты «сафар» – путешественник, говори, что ты «махмун» – гость. Подумают: чей гость? – и будут осторожней. К тому же традиции гостеприимства, особенно у пуштунов, священны. Правда, почти сорокалетняя война подточила и их. Не знаешь, наверное? Короля свергли в 1973 году. С тех пор страна воюет. Воевали между собой, воевали с вами, теперь воюют с «натовцами» и опять между собой. Из 28 провинций только в 10 относительный мир. Зато дороги в Афганистане бывают хорошие. Бывают и очень плохие, правда автомобилей не так много, и там где асфальт, там асфальт. Главная асфальтовая дорога АН76 идет как бы кругом, от Мазари-Шерифа на Герат. Можно в Иран проехать и через Кабул, по АН77. Но Герата не избежать. Герат контролирует Исмаил-хан, или как его еще называют, Туран Исмаил. Он старый уже человек, дрался и с вами, и с Талибаном, и с нынешним Кабулом. Мой единоверец, исмаилит. Ближе к иранской границе вообще живут шииты и исмаилиты. Так что надежного человека тебе мы найдем. Афганистан – опасное место, но очень интересное. Совсем другая планета, тебе понравится, – и с этими словами Саид испытующе посмотрел на меня.
– Понимаешь, – надо было как-то отвечать на этот длинный и страстный монолог, – я боюсь, что Афган – совсем другая история. Я еду в Азию, потому что меня влечет пустыня, Каспий, древняя персидская культура, оазисы. Тимур, наконец, мавзолей которого меня потряс, когда я летал в Самарканд. А тут свои темы, свои герои и, даже если брать седую древность, больше индийский мир, память о буддизме, ну и так далее. И еще, конечно, война, которой я вообще не хочу касаться. Не хочу никакой политики.
Саид меня понял.
– Значит, ты оставил Афган на самый крайний случай. Хорошо, тогда я знаю, как убедить туркмен тебя пропустить. Им нужна какая-то важная официальная бумага про науку. В Азии с древности очень уважают науку, иногда не меньше, чем армию. Ты должен стать ученым… Главное, что с афганской визой проблем нет. Ее ты всегда сможешь получить в Хороге за один день и сто долларов…
…Про ученого был блестящий совет. Азиаты со времен Улугбека