вышла, суп в слабо зашипел, немного пролившись на печь.
Анни проходила Большой Зал, когда осознала, что через непрекращающийся шум дверных колокольчиков она слышала едва различимый звук мягких подошв своих туфелек, ударяющихся о травяной пол. Этот звук она никогда ранее не слышала, по крайней мере, не в Большом Зале. Зал представлял из себя сердце замка с непрекращающейся суетой днём и ночью. Бесконечно говорящие люди, лающие собаки, играющие мальчики-слуги, а позже, музыка поэтов, превратили эту часть замку одну из самых оживлённых. Никогда прежде Анни не заставала Большой Зал в состоянии такого спокойствия и тишины, что невольно заставило её остановиться и прислушаться. Разумеется, там всё ещё были люди, разбросанные поперёк столов и валявшиеся на полу – там, где их застал мор. Некоторые из них даже храпели, но еле различимый звук притаился в огромном зале, и впервые в тот день Анни ощутила чувство страха.
Она стала шагать медленнее, всё ещё в надежде встретить хоть кого-то бодрствующего. Когда Анни обнаружила отца, сидящего прямо на огромном стуле, на мгновение ей показалось, что хотя бы он не пал жертвой проклятия, однако, по мере приближения, девушка поняла: резная спинка стула была единственным, что его удерживало от падения подобно благородным господам вокруг. Анни покинула отца, не в состоянии ему помочь, как матери и сестре.
Принцесса проходила по одному из коридоров, когда она глянула в окно, и её осенила мысль. Медленно шагами Анни прошла в Большой Зал и стала искать одну из небольших собачек, которых некоторые придворные дамы носили с собой. Она нашла такое создание у ног одной пожилой дамы, симпатий к которой Анни не испытывала. Правда, она и к собачке не испытывала нежных чувств, но пёсик был настолько мал и лёгок, что Анни его подняла, поглаживая по голове, когда он немного пришёл в сознание.
Осторожно проходя мимо спящих стражников, Анни миновала внутренний дворик и добралась до подвесного моста. Он был всё ещё спущен, но без охраны. Анни стало интересно, сколько времени мост находился в таком положении, пока кто-нибудь, не имея на то права, не забрёл на него. Теперь, на улице песик, казалось, ощущал себя бодрее, и у Анни возникла уверенность в успехе задуманного. Может быть, проклятие действует на своих жертв лишь в пределах замка. Возможно, стоило вынести всех из замка, и они бы проснулись.
Думая, что мягкая звенящая музыка – только часть волшебства замка, Анни не обратила на неё внимания, когда спустилась на колени, чтобы поставить собачку на землю.
– Ой! – воскликнула она, поднимаясь с колен.
Колючие розовые кусты начали вырастать буквально на глазах из обычной мягкой травы, и Анни едва не споткнулась о такой куст, возникший у неё со спины. Отступая к дороге, ведущей к разводному мосту, Анни оставила собаку у рва. Хотя пёс довольно часто лизал до этого руки Анни, как только она перестала его касаться, маленькие глазки животного начали слипаться, походка стала хромающей, а дыхание затруднённым, будто пёс надышался пыли.
– Как же всё сложно, –