имелся в виду, конечно же, Луговской. Портрет старого поэта списан с него, но, пожалуй, не только с него. Мне казалось, что тут есть некое обобщение.
Не зная, что Владимир Александрович ведал стихами в «Октябре» – известном толстом журнале, – я оставил в редакции это и ещё два стихотворения и уехал в Туркмению. Там я узнал о смерти Луговского в Крыму.
По возвращении из Ашхабада я зашел в редакцию «Октября». Мне сказали:
– Ваши стихи были последними, которые он посмотрел перед отъездом в Крым. Два их них он одобрил. А вот об этом, о «Старом поэте», ничего не сказал…
Иль одиноко
Стало вдруг поэту,
Иль старость одолела,
Как беда?
Он по перрону,
Как по кабинету,
Шагает не спеша
Туда-сюда…
Он никого не ждет.
И тем не менее
Пришел сюда,
Не зная почему.
Как будто этим скорым
Из Туркмении
Могла вернуться
Молодость к нему.
То красный и зеленый,
То лиловый —
Мелькают светофоры вдалеке.
А он все ходит, все глядит,
Суровый,
Тяжеловатый
И косматобровый,
С увесистою палкою в руке.
Пусть смерть близка!
Старик её обманет.
Не зря когда-то
Был он крепко сшит!
Хозяин трости
Днем и ночью занят
Огромною работой.
Он спешит.
И жизнь свою
Переживая заново —
Любовь, походы,
Звезды и пески,
Друзей, врагов, – все, все
С начала самого
Пером заносит
В беглые листки…
Наступит день —
Придет сосед проститься,
Его друзья
Ему закажут гроб,
Большой закажут гроб,
Чтоб уместиться, —
Как арсенал,
Или бездонный грот.
Оставив близких,
Чуждый миру вещности,
Всё завершив,
Покоясь, он лежит…
Жизнь не ему уже, не им,
Но вечности,
Воскреснув под пером,
Принадлежит.
1956
Верблюжонок
Зимой верблюжонка верблюдица
Покинула у шалаша.
Попонкой – боясь, что простудится, —
Хозяин укрыл малыша.
Заботу хозяина-шорника
Почуяв, он вздрагивал кожей,
На маленького беспризорника,
Забытого всеми, похожий.
Тянулась тропа караванная
За гребень песчаной гряды,
И вьюга стирала нежданная
Большие – в тарелку – следы.
1957
У подножия Копетдага
Я остаюсь
В предгорьях Копетдага,
В краю минувшей только что беды,
В том городке,
Где не ступить и шага,
Чтоб не наткнуться на её следы.
Днем у ларька
Под полотняной сенью
Шумит старик,
С которым пиво пью,
И глухо плачет:
В