церкви нашелся и вовсе замечательный экземпляр: бородатый человечек, стареющий, но не дряхлый, несмотря на погоду – в ветхом тулупчике и ушанке, и, несмотря на время суток, – пьяный насмерть. Стоял он на самой паперти, рядом с убогими старушонками, одной рукой украдкой, стыдливо покуривая папиросу, а другою – прося подаяния. И ведь подавали!
Саша с матерью прошли через сквер, окружающий церковь, и свернули на Лиговский.
Они не то что не опоздали – они, оказывается, пришли раньше всех. То ли им так случилось выйти раньше, то ли остальные дамы были озабочены гардеробом еще больше, чем Елена Андреевна. Саша вдаваться в подробности и размышления попросту опасался.
Ольга Михайловна так и ахнула, взглянув на Сашу.
– Бог ты мой! Какой кавалер вырос. Когда бы не форма, так и не скажешь, что гимназист. Красавец, Леночка, весь в тебя!
– Вот уж неправда, – возразила Елена. – От меня у него волосы и только…
– Ну а в кого же? На Диму твоего и вовсе не похож. Кстати, как он поживает?
– Хорошо! В марте, правда, захворал ненадолго, но теперь уж все хорошо. Только все на работе пропадает. И сегодня вот, с самого утра…
– В субботу? Ох, совсем себя не щадит.
Тут в прихожей появился светловолосый молодой человек, веснушчатый и слегка растерянный.
– Добрый день, Елена Андреевна. Саша, здравствуй, – поприветствовал он гостей.
– Ваня, гости уж давно пришли! Где ж ты бродишь? – пристыдила Ольга Михайловна сына. – Ой, да что ж мы в прихожей стоим? Проходите, дорогие.
И она радостно погнала гостей в гостиную.
– Мальчики, вам, верно, скучно будет с нами. Идите, по соседству в цветах поболтайте.
Оба гимназиста поплелись в соседнюю комнату, в которой было устроено некое подобие зимнего сада. Во всяком случае, кадушек и горшков с цветами там стояло много, а среди них – ажурная, кованая лавочка, словно для настоящего садика или парка.
Гимназисты расселись по разным концам лавочки, Ваня взялся за оставленную им книжицу. Время потекло дальше…
Разговор двух дам в гостиной журчал, не замирая, в то время как в этом городском садике стояла тишина. Меж двух юношей всегда было обычное, дачное знакомство – уже несколько лет кряду их семьи снимали на лето дачи по соседству друг с другом. В городе же продолжали общаться лишь матери.
Четверть часа спустя прибыли еще две дамы: Вера Игоревна и Ариночка, самая юная в их обществе особа. Впрочем, недостаток лет она восполняла избытком ипохондрии.
Софи, они знали, вовремя не явится даже на Страшный суд, но никогда бы не осмелились попрекнуть ее этим. Она ведь была знакома с самой Зинаидой Гиппиус (да и не только с ней!) и исправно сообщала верной пастве вести и откровения о грядущей судьбе русской словесности и мира в целом.
Так что дамы ждали только Софи, а пока обсуждали последний выпуск «Весов»1. Разумеется, вскоре