или наполненные водой презервативы. Рома не любил ходить через дворы. Идти в обход и тратить на дорогу час, вместо того, чтобы добраться до дома за пятнадцать минут, он не хотел. Когда они углубились в темные закоулки, он спросил:
– Где ты слышал пение?
Антон оживился.
– Так, ты мне веришь?
– Верю, как своей матери. Поэтому, давай, поподробнее.
Заметив движение в одном из подъездов, Рома потянул друга за куртку и направил в обход злополучного места.
– Помнишь, сегодня я ушел с физики? Это было на четвертом уроке?
Рома отрицательно помахал головой.
– Обычно я никогда не ухожу с уроков, но сегодня мне так приспичило, что терпеть было невмоготу. – Антон пнул бутылку, оставленную посреди дороги.
Бутылка оказалась стеклянной, и через мгновение весь двор огласил громкий звон бьющегося стекла. Мальчишки прибавили ходу. Из подъезда, который они обходили, кто-то вышел и бросил им вслед несколько грубых фраз. Они зашли за дом и рассмеялись.
– Я думал она пластиковая! – прошипел Антон.
Рома стянул с себя шапку и утер мокрый лоб.
– В следующий раз бей потихоньку. Но разлетелась она офигенно!
– Ага!
Когда смех унялся, Рома напомнил:
– Ты отвлекся от своего рассказа.
Они двинулись дальше по улице.
– В общем, я шел по коридору. Точнее не шел, а бежал, потому что приперло меня так сильно, что я уже и не надеялся успеть. Тетя меня который раз травит каким-то острым омлетом. А у меня к нему кишечная непереносимость, – Антон сжал зубы. – Говорил ей, чтобы она не готовила мне завтрак, а она все равно готовит.
– Ты не ешь. Откажись.
– Меня отец потом ругается. Он говорит, что отказываться в моей ситуации не прилично. Я уже отказался один раз, потом он об мою спину метлу сломал. Сказал, чтобы я себя так с тетей не вел. Мои отказы ранят ее душу. Она начинает плохо себя чувствовать. Но готовит она одинаково хреново, что в хорошем самочувствии, что в плохом.
Антон прокашлялся и вернул портфель на оба плеча.
– Неудобно так. Лучше, как батан буду ходить.
– Ты можешь рассказывать, не прерываясь? – попросил Рома.
– Я залетел в туалет, выбрал самую лучшую кабинку и засел там. Никого не было. Школа точно вымерла. На первом этаже стояла гробовая тишина, и я даже немного побаивался, что меня может услышать кто-нибудь из гардероба. Тетины завтраки вылетают, как ядра из пушки, едва успеешь прицелиться. Но в этот раз я даже не успел расслабиться, как услышал… пение.
Антон плеснул руками. Опасные дворы остались позади, и он говорил в полный голос.
– Такое теплое и душевное, как волшебство. А я сижу с голым задом, дожидаясь, когда этот чертов завтрак вылетит, и дождаться не могу.
– Офигеть! – произнес Рома и решил уточнить один момент: – Ты услышал пение, сидя на очке?
– Да! – выпалил Антон. –