и встал он со всей силой не далее как сегодня: почему Алхимик так действует на нее? Это странное воздействие стало уже настолько очевидным, что отмахнуться было невозможно.
Во-первых, он за ней наблюдал – за чаепитиями она порой ловила на себе его взгляд, – и это почему-то смущало. Хотя, если рассудить объективно, он смотрел на нее куда реже, чем та же Эванна или другие сотрудники, и уж всяко не так часто и открыто, как Контоглу. Но нарочитое внимание Алексея больше раздражало, чем смущало, тогда как цепкий взгляд Ставроса заставлял внутренне собираться, а иногда и поеживаться.
Может быть, потому, что – во-вторых – она догадывалась: он не поверил в ее «легенду» и теперь пытался прочесть ее тайные мысли… «Что за глупости! – осадила она себя. – Не может же он в самом деле читать мысли!»
А вчера прибавилось еще и в-третьих: он улыбнулся ей, и от этой улыбки ей вдруг стало очень тепло и даже… радостно? Словно она давно ждала ее…
«Чушь! – оборвала она себя снова. – Я вовсе ни о чем таком не думала и тем более не ждала!» Хотя… все-таки в глубине души было обидно, что он за месяц ни разу не заговорил с ней. Несмотря на молчаливость, он так или иначе общался с другими коллегами, а ее… как будто не замечал. Дарья, конечно, списывала это на свое незнание химии и тех проблем, которыми занимались в лаборатории, но…
И вот, вчера он впервые ей улыбнулся. И защитил ее от Контоглу! А ведь никто не тянул его за язык, не побуждал заступаться… Правда, Ставрос, видимо, понимал, что из всех сотрудников лаборатории только он сможет осадить заведующего безнаказанно, раз он здесь на особом положении, но… Все-таки это был благородный поступок!
«Интересно, а если б я рассказала Василю, как Контоглу пытается приставать ко мне, что бы он сделал?» – внезапно подумала Дарья. Скорее всего, муж посоветовал бы уволиться из лаборатории «от греха подальше». А то еще и поворчал бы, что нечего было вообще туда устраиваться… Ну, обругал бы «мерзавца», вероятно. Но вряд ли он явился бы в институт разобраться с Алексеем «по-мужски». Нет, не потому, что он трус или слабак. Просто ему бы такое в голову не пришло. Наверное. Или пришло бы?.. А если рассказать ему – пусть и задним числом? Как он отреагирует?
Фу, что за мысли приходят к ней сегодня! Дарья даже потрясла головой. Оглянувшись, она заметила мальчишку с подносом, где стояли стаканчики с чаем, и помахала ему. Через несколько секунд паренек оказался рядом, и за полдрахмы Дарья стала обладательницей порции крепкого чая, кусочка сахара и маленького орехового печенья.
«С чего это я вообще стала сравнивать Василя со Ставросом? – подумала она, размешивая сахар в чае пластмассовой ложечкой. – Вот нелепость!» Она сделала глоток и, положив в рот печенье, раздраженно захрустела им, но вдруг замерла. Ей вспомнилось ощущение, предшествовавшее разбиению пробирки перед столом Алхимика.
Нелепость?