над нашими пейзажами парка и Москва-реки. Мне казалось, что я в первом классе рисовал лучше. Олеся просто разделила лист на пополам, закрасила верхнюю часть зеленым, а низ – голубым. Оказывается, она думала, что рисовать так просто. Ведь другие люди-то рисуют.
А потом она предложила поцеловаться. Я согласился. Конечно, здесь тоже не обошлось без нелепостей. Ведь мы оба думали, что целоваться – это просто, ведь люди-то целуются и вряд ли они заканчивали особые курсы. Мы соприкоснулись губами, и тут у меня возникло двоякое чувство. С одной стороны, волна некой брезгливости, очерствленная стыдом, сомкнула мои губы словно замком. Мышцы окаменели, руки хотели оттолкнуть вызвавший неприятные сковывающие чувства, объект. А с другой стороны, что-то боязливо приятное закрутилось внизу живота. Это чувство я знал. Возбуждение. И оно напугало меня еще больше. Мы разбежались по разные стороны, как столкнувшиеся магниты. И снова смех.
Потом пришел сентябрь, вернув некую опустошенность с собой. Я остался доучиваться 10 и 11 класс в школе. Ксюша ушла. Она поступила в колледж экономики. И 1-го сентября, стоя на линейке, я вдруг понял, что мы больше не будем сидеть за одной партой. Я вздрогнул. Как же так? Как время прошло так быстро? Почему я не заметил его? Почему я ждал 1 сентября, чтобы вновь болтать за партой и слушать, а оказывается мне больше не с кем это делать? Я впал в полнейшую прострацию. Огорчился. И со скорбью двинулся в здание школы.
Расстраивало меня и то, что на календаре 1 сентября, а Ксюша мне так и не позвонила. Ни разу. Больше я не мог уговаривать себя и едва прозвенел звонок на перемену, я тут же набрал Ксюше. Она сняла трубку. Голос радостный, улыбчивый. Я спросил ее, какого черта от нее ни слуха, ни духа и ее голос тут же потух. Она защебетала что-то про свою забывчивость, ведь я так много должен был знать о ней, мы ведь дружили с детства. И я знал о ее забывчивости, действительно, как никто другой. Я знал, что Ксюша могла забыть только то, на что ей наплевать или на математику, которую она не понимала – тут проще забыть. С кем я должен был ассоциировать себя? С ненужным человеком или с математикой? Я глубоко вздохнул, выдержал свойственную мне паузу. Улыбнулся. Я все-таки был рад услышать ее беззаботный голос с нотками стыдливого сожаления. И вот она запела. Жизнь тут же рванула хаотичным потоком из телефонной трубки. Я слушал и улыбался. Ксюша сказала, что зайдет вечером, поле пар и положила трубку.
Увешенный солидными запросами школьных учителей, я ввалился в квартиру, не зная за что хвататься. Куча учебников, выданная в школьной библиотеке, съедала меня целиком одним лишь своим внешним видом. Я не хотел притрагиваться к ней. Совсем. Наверное, впервые за долгое время я не чувствовал желания скорее открывать оглавление учебника по физике за 10 класс, чтобы узнать, какие темы мы будем проходить в этом году. Я не хотел листать исписанные ручками и карандашами страницы алгебры и геометрии. Я просто с тоской смотрел на стопку книг и даже думать не хотел, что совсем скоро их надо будет открыть и выучить то, что я еще не знал.
Я