намереваясь отвесить де Гишу шутливый поклон. При этом он едва не сбил с ног человека, спешившего куда-то и оказавшегося в этот момент на пути энергично-грациозного движения гасконца. Ощутив толчок, Пегилен порхнул в сторону и обернулся, готовый принести извинения даме и сделать замечание мужчине. Но, встретив ледяной взгляд бездонных серых глаз, невольно сник и почтительно поклонился:
– Прошу простить мне мою неловкость, преподобный отец.
– Не стоит, господин барон, – сдержанно отозвался д’Олива, – вы ничуть не потревожили меня. Наоборот, кажется, это я помешал вашей оживлённой беседе. Это так, господин граф? – обратился он к де Гишу.
– Что вы, отче! – поклонился и граф. – Мы с бароном рассуждали о самом заурядном предмете…
– Об охоте, – вставил де Лозен.
– Прекрасно, – бесстрастно молвил иезуит.
– Но ведь церковь, кажется, порицает охоту? – разошёлся Пегилен, не обращая внимания на сдерживающий жест друга.
Гасконцу вдруг стало неловко от того, что он на секунду смешался при виде испанского посланника, и теперь он старался поставить самого проповедника в неловкое положение.
– Охота есть занятие мирское и тщетное, – отвечал д’Олива, – но, уж конечно, более угодное Господу нашему, нежели праздные, суетные забавы, царящие вокруг.
– Выходит, скоро мы совершим богоугодное дело, почти священнодействие. Лично я намерен возложить на алтарь никак не меньше трёх пожирателей упитанных агнцев.
Отец д’Олива молчал: казалось, поток богохульств, извергаемый бароном (и на который, заметим, бравый капитан никогда не отважился бы в присутствии французского священника), совсем не задевает его (да так оно, в сущности, и было).
Обстановку разрядил де Гиш, громко сказав:
– Дело в том, что на завтра назначена охота на волков, преподобный отец.
– Я не слыхал об этом, – откликнулся монах, впервые обнаруживая интерес к собеседнику.
Де Гиш почувствовал себя не в своей тарелке:
– Но… разве не видитесь вы с господином суперинтендантом?
– Очень часто: в последний раз мы расстались три часа назад.
– В этом всё дело. Известию об охоте чуть больше часа.
– Понятно, господин граф, благодарю вас. Прощайте, господин барон, – бросил он Пегилену.
– Прошу вас, благословите охотников, отче, – попросил де Гиш, стремясь до конца загладить выходку приятеля.
Исполнив его просьбу, д’Олива удалился. Глядя ему вслед, граф сказал капитану:
– Что это на тебя нашло?
– Сам не знаю, Гиш. Взгляд этого монаха показался мне недобрым.
– Гневным, вызывающим, злым?..
– Нет, не то. Просто я знаю, что он наш враг, что он желает французам зла.
– Не больше, чем любой кастильский подданный, – пожал плечами де Гиш, – положительно, капитанский мундир сделал тебя чересчур мнительным. Сам-то ты, что же, желаешь Испании исключительно блага?
– Ты прав, конечно, – выдохнул де Лозен. – Надо держать себя в руках.
– Он посол, – мягко напомнил граф.
– Да-да,