проведённое в чащобах Пуату, научило будущую маркизу де Монтеспан превосходно ориентироваться в лесу: она не сомневалась, что без труда выйдет к месту сбора. Ведь так она и поступала множество раз, едва ли не на каждой третьей охоте. Поэтому, развернув лошадь, она пустила её вскачь в обратном направлении, размышляя о горизонтах, открывающихся перед ней с удалением от двора Лавальер.
В этот счастливый день она станет подлинной королевой Франции – королевой не по званию, но по праву, а дети её – её и Людовика – будут герцогами и пэрами. Уж она-то сумеет ослепить двор такой роскошью, которая и не снилась этой наивной дурочке Луизе. И когда вновь начнётся война (она не может не начаться, ведь её возлюбленный так честолюбив и пылок), она уговорит короля отправить в окопы маркиза де Монтеспана. А там – шальная пуля, и… В конце концов, только кровью и можно смыть то унижение, которому муж подверг её год назад, подняв крик, что король, видите ли, уводит от него законную супругу. Атенаис и сейчас содрогалась при воспоминании о пощёчинах, которыми он при всех награждал её, неистово крича: «Я стыжусь, что моя обезьяна вместе с королём развлекает чернь!» Людовик XIV велел ему тогда убираться в своё имение, а маркиз… что сделал этот мерзавец Пардайан? Подумать только: приказал слугам обрядиться перед отъездом в траур и собственноручно приколотил к крыше кареты оленьи рога! Какой стыд, боже! Нет, только смертью отплатит он ей за тот позор: кто знает, может, Господь и захочет повторить для неё историю Урии и Вирсавии, только вот современный Давид едва ли составит в раскаянии новую Псалтырь. О, если умрёт её муж, тогда… Ах, в этом случае…
В тот самый миг, когда мечты вознесли Атенаис над ступенями престола и под пение херувимов бережно усадили на подушки трона, случилось неожиданное. Низко висящая ветка раскидистого дерева, под которой она благополучно проскакала каких-нибудь полчаса тому назад, зацепила развевающийся по ветру шлейф её платья и высадила маркизу из седла так стремительно, что она поначалу даже не сообразила, что произошло.
Упав в мягкий сугроб и даже не поранившись, она приподнялась и проводила взглядом лошадь, легко умчавшуюся прочь. Встав на ноги и стряхнув с подола снег, она посмотрела по сторонам. До места сбора оставалось ещё примерно пол-лье, за это она могла поручиться. Ну, что ж, придётся преодолеть их пешком: это будет даже забавно.
Однако, сделав несколько шагов, Атенаис остановилась; ей почудился шорох в зарослях орешника. Сомнения недолго терзали прекрасную маркизу: из кустов показалась ощетинившаяся волчья морда. Хищник был ещё больше поднятого собаками самца. Одним прыжком он оказался на тропинке перед оцепеневшей от ужаса женщиной. Оскалившись, он отступил и изготовился для прыжка.
Не помышляя о сопротивлении или бегстве, Атенаис нашла в себе силы лишь для долгого пронзительного крика…
…Поднятый волк демонстрировал чудеса скорости, спасая свою жизнь: за ним по пятам неслась целая свора вязких гончих. Хищник, пытаясь сбить собак со следа, постоянно