я вам доверять?”»
Это была Клара Пойтерт. «Она явно хотела мне что-то сказать», – продолжал Швабе. Но испытание для него еще только начиналось. Клара желала знать: предан ли он трону, походят ли на себя царские дочери на фотографиях, как он относится к евреям. Недоумевающий Швабе отвечал, что торгует антисемитскими материалами и «из этого можно сделать выводы о его отношении». В доказательство Швабе достал из-под воротника маленькую металлическую свастику, которую он носил на шее.
К тому времени служба закончилась, и двор наполнился людьми. Кларе Пойтерт пришлось подождать с ее рассказом. Когда она, наконец, закончила свое повествование, то и дело прерываемое покупателями, капитан был поражен. «В психиатрической больнице, под Берлином, находится женщина, очень похожая на великую княжну Татьяну. Я сама убеждена, что это она. Я так считаю по ее манерам, благородным чертам лица и форме рук». Сейчас, глядя на фотографии царских дочерей, Клара еще более укреплялась в своем убеждении. «Да, – воскликнула она. – Это она. Какое сходство!» Конечно, капитан фон Швабе,
приближенный вдовствующей императрицы, мог бы лучше разобраться. Почему бы ему не съездить в Дальдорф и самому не убедиться?
Швабе желал услышать больше, но псаломщик уже готовился запирать ворота. Да, отвечал он Кларе, собирая свой товар, он съездит в Дальдорф. Он побывает там в ближайший день для посещений и ни слова не скажет врачам. Он понимает, «кто они такие», и они попытаются посадить под замок его самого, если узнают, зачем он приехал. И, конечно, он понимает, что великая княжна «очень застенчива и всех боится». Швабе и Клара обменялись адресами, и она ушла. Но, уходя, она обернулась: «Вы сделаете что-нибудь?»
Да, повторил Швабе, он, конечно, что-нибудь сделает.
Впоследствии капитан фон Швабе охарактеризовал этот разговор как «странный». Он имел в виду при этом не только известие о «великой княжне». Сама Клара Пойтерт вызывала у него недоумение. Всё в ней было странно: внешность, нервозность, мешковатое платье, обвислая шляпа, наконец вовлеченность в исключительно российскую проблему. У Швабе были основания подозревать провокацию хотя бы потому, что было уже много подобных случаев. За четыре года после исчезновения в Екатеринбурге царской семьи «великие княжны» появлялись по всему миру. Только прошлой осенью в Париже возникла некая мадемуазель Бердич, называвшая себя великой княжной Анастасией. Ее никто не принял всерьез, но при всем при том неразбериха не прекращалась. И вот появилась еще одна претендентка. Швабе не был уверен, что ему следует делать.
Обсудив всё вечером с женой Алисой, капитан фон Швабе решил не упоминать нигде о «Татьяне», пока не увидится с ней лично. Но в понедельник утром, припомнив, что говорила ему Клара о врачах в Дальдорфе и «ввиду исключительной таинственности всей этой истории», Швабе решил запастись свидетелем. Он позвонил другу Францу Енике и попросил его поехать с ним в Дальдорф. По профессии Енике