и Германией. Нет также никакого сомнения и в том, что правительство Германии одобряло усилия великого герцога и уполномочило его действовать от своего имени в период до середины 1916 года. Ключ к этому осложнению не столько в заявлении Анастасии о приезде великого герцога в Россию для переговоров с царем и царицей, сколько в том, что он сделал это «без… официального разрешения». В 1925 году, когда Анастасия упомянула об этом, великий герцог Гессенский, за семь лет перед тем лишившийся трона, еще лелеял надежду его вернуть. Он не мог на это рассчитывать без поддержки всё более проникавшегося республиканскими настроениями населения Германии и без отказа от ошибок прошлого и старых связей – семейных связей. Дочь кайзера Виктория-Луиза так объясняет эту ситуацию в своих мемуарах:
«Лично я не знаю никого, кто бы располагал свидетельствами посещения великим герцогом Санкт-Петербурга (Царского Села). Я ничего не слышала об этом и от отца. Но мне известно, что предложение послать в Россию кого-то из семьи обсуждалось, в том числе и с военными, но Людендорф был решительно против. Так что, если такой шаг и был сделан, это произошло без ведома Верховного командования. Этим могло бы объясняться требование строжайшей секретности со стороны моего отца, и этим же можно было бы объяснить молчание великого герцога даже в собственной семье. Они наверняка ничего об этом от него не слышали».
В последующие годы Анастасия, к ее удовлетворению, услышала подтверждения своего рассказа от людей, которые могли кое-что об этом знать. Стена секретности начала обрушаться, когда двадцать пять лет спустя германская кронпринцесса заявила, что не только великий герцог Гессенский посетил Россию с миссией мира, но что и «в наших кругах об этом было известно даже в то время». Собственным источником кронпринцессы был ее свекор, кайзер. «Поэтому, по моему мнению, – продолжала она, – своим заявлением (о котором я услышала много позже) фрау А.Ч. доказала, что она, по меньшей мере, обладала хорошим знанием высокой политики и тайных сношений императорской семьи». Затем Фриц фон Унру объявил, что сам помогал великому герцогу составлять планы поездки в Царское Село и что эти планы осуществились вопреки желаниям кайзера. Были и десятки других свидетелей. Одна дама из высшего петербургского общества весьма невинно заметила: «Не понимаю, почему это все толкуют о тайной поездке великого герцога. Мы все об этом знали».
«Нет никаких данных, – верноподданически утверждают дармштадтские архивисты, несмотря на все свидетельства об обратном, – что бывший великий герцог Эрнст-Людвиг Гессенский мог посетить Россию в 1916 году». Но это не ответ на вопрос, был он там на самом деле или нет. Возможно, встреться великий герцог с Анастасией, они бы этот вопрос решили между собой. Но когда ей предложили поехать самой в Дармштадт для встречи с великим герцогом, Анастасия отвечала: «Нет, я хочу, чтобы он здесь, на глазах у всех вас, сказал мне в лицо, что не был у нас во время войны!» А к тому времени, когда Эми Смит вернулась в Берлин,