от грудного смеха. – Перестань прикалываться, а то сейчас вылетит из меня всё, что выпила и съела! Адна, не могу уже!
Ариадна выпрямилась, закрыла глаза, и, глубоко вздохнув, резко выдохнула! и задержала дыхание! и расслабилась на несколько секунд!…
Уста тоже с облегчением вытолкнула из себя измучивший её смех и получила наслаждение невесомостью среди бесконечного космоса Вселенной в маленькой баньке…
– Адна, у тебя такая красивая грудь…
Ариадна открыла глаза.
– А у тебя какая?!
– Не знаю, – она села, – смотри… разве, такие растопырки, понравятся им?!
– Что – комплекс? В этой бане две груди и они обе Миссиськи всей Вселенной, глупышка!
– Да?! Но тогда не две, а четыре.
– Ну, конечно!
– Но у тебя они какие-то розовые…
Адна взяла ковш.
– Ты на что намекаешь?! Да мы тебя не парили ещё! Ложись пока на живот, во-от! Металл при нагревании расширяется! Сейчас я поддам… Вам!…
– А при чём здесь металл?
– Как причём?! Железы-железо… Осторожно!
Пар рванулся из печи! И мгновенно охватил всё пространство, толкаясь-ругаясь в клубах, провернулся и замер-завис очень плотно.
– Во-от! Сейчас! Уста, сейчас!
Веник начал хлестать и пробегать-гладить нежную кожу, неся под собой горячую воздушную подушку и пропитывать тело духом своим берёзовым, а затем, ветвь берёзы, вошла в этот процесс ладонью и начала трястись, щипать и шлёпать – до боли!…
– Всё, хорошо! Ой, хорошо!
– На спинку ложись.
Августа перевернулась, радуясь вновь таким блаженным мгновениям августа.
– Лупи по тише, Адна, я тебя жалела, – буркнула она и закрыла глаза.
Ариадна склонилась над ней и тихо опустила свои губы на её уста.
– Адна, что с тобой?
– Я хотела сказать – прости, если было больно, – улыбалась над ней Ариадна.
– Да, ну тебя! Всё хмель ещё не вышел! Давай париться, – ребятам уже пора идти…
– Я только попросила прощения, всё! Поехали!
Веник не сёк, а растаскивал жаркий пар по всем впадинкам и лишь изредка легонько шлёпал.
– А мне в Сочах, вообще, не понравилось, – легко работала с веником Адна, – а тебе?
Уста кивнула, не открывая глаз.
– Погода была говно, я согласна: ни моря, ни загара.
Веник укрыл лицо Августе и тихо пополз по всему её телу к ногам, изредка исполняя в ветвях вибрацию.
– А мне как-то, ни загар, ни море, ни… и вот здесь не торчали, – в это мгновение, рука с веником была над тем местом, где не было ничего кроме чубчика, и пальчик нечаянно, но точно сориентировал – где.
У Августы, от щекотливого касания, пробежали лёгкие судороги в животе и ногах.
– Адна! – не открывая глаз, шикнула она, – перестань прикалываться, у меня такой сон!…
– Уста, а чубчик тебе уже подбрить надо…
– Что за внимание у тебя сегодня ко мне?! Почему ты меня рассматриваешь?!…
Веник сполз на колени.
– Не знаю…