Я забежал в палату, бросил ребятам принесенные Молчушкой гостинцы и быстро договорился с приятелем-москвичом. Он пообещал прикрыть мое отсутствие на вечерней поверке и отодвинуть оконный шпингалет, чтобы утром я смог влезть в окно до подъема (корпус на ночь запирался изнутри).
– Не беспокойся, все будет хоккей! – заверил он меня.
Я догнал Молчушку, и мы вместе вышли на шоссе. На мне было все то же жуткое, с непомерными плечами, пальто на одной пуговице, под которым не было ничего, кроме нижней рубахи и подштаников, заправленных в сапоги. В таком виде я голосовал машину. Когда проскочивший было «рафик» резко затормозил и попятился к нам, у меня душа ушла в пятки: мне вдруг почудилось, что это в каком-нибудь проезжающем воинском начальнике внезапно пробудился инстинкт охотника на переодетых дезертиров. Однако ничего страшного не произошло. Водитель приветливо распахнул дверцу и согласился доставить нас на Ленинский проспект.
Оживленным воспоминанием замелькала навстречу Москва, от которой я отвык; мы пересекли ее всю. Водитель высадил нас на перекрестке Ленинского и Университетского проспектов, и, хотя Молчушка старалась провести меня проходными дворами, было еще светло, прохожих попадалось много; я чувствовал себя чучелом.
…Рано утром на такси вернулся в госпиталь. Время шло к подъему, я торопливо пробрался через заросли к окну, подергал раму – заперто! Забыл бестия белокурая про шпингалет! Стучать, будить – было уже опасно. Я поднялся на крыльцо и, прислонившись к перилам, закурил. Скоро загремели внутри отодвигаемые засовы, ключ в замке повернулся, и дежурный «макаронник» выглянул из двери.
– А ты чего здесь стоишь?
– Как чего? За завтраком пора шлепать.
– Молодец! – похвалил он. – Ты только вчерашние термосы не забудь захватить.
А как я оказался за запертой дверью – это его не удивило.
Мне почему вспомнилось все это? Вчера на «Торпедоносцах» – великий, между прочим, фильм – я встретил Сережку Дорохова. Я не поздоровался с ним. (Приятельство наше тогдашнее закончилось непримиримой враждой.) И он тоже сделал вид, что меня не узнал. А может, и действительно не узнал.
13.10.1984. Пасмурный, ветреный день. С Минькой и Аллой прошли по бухтам почти до самого поселка Орджоникидзе. Шли медленно, подбирая красивые камешки и показывая их друг другу. Я нашел два «куриных бога». Никогда еще они мне не попадались, да я и не искал их, не веря в свою удачу, а тут – сразу два!
Узкой косой тропинкой, извивающейся по крутому склону Киик-Атламы, мы перевалили в дальние, уединенные и труднодоступные бухточки, где я ни разу еще не был. Там было чудесно! Мы не встретили ни одного человека. Не доходя до Орджоникидзе, свернули с тропинки, поднялись на гребень горы и по гребню двинулись обратно.
Когда, спустившись в долину, мы уселись выкурить очередную «сигарету наслаждения», то заметили вдруг, что с запада, из-за гряды холмов, надвигается на нас страшная грозовая