окончить уже начатое и обещал немедленно за тем отослать в Бретань не только требуемые войска, но и часть своих для умиротворения края тем же способом, какой принес столь благотворные результаты в Вандее.
Правительство, согласившееся с доводами Гоша и вполне доверяя ему, вызвало его в Париж с намерением вверить командование всех трех армий. Гош выехал в Париж в конце декабря для обсуждения с Директорией военных операций, которые должны были положить конец этой бедственной войне.
Кампания 1795 года закончилась. Взятие Люксембурга, переход чрез Рейн, победы в Пиренеях и мир с Испанией, а также уничтожение армии эмигрантов на Кибероне отметили ее начало и середину. Конец ее был менее удачен. Отступление армий за Рейн, потеря Майнцских линий и части территории у подошвы Вогезских гор на время омрачили успех французского оружия. Но победа при Лоано открыла ворота в Италию и опять восстановила потерянное преимущество над неприятелем; деятельность же Гоша на западе положила начало действительному замирению Вандеи, до сих пор только обещанному столько раз напрасно.
Коалиция, в которой теперь оставались Англия, Австрия и еще несколько мелких германских и итальянских государей, истощила свои последние усилия; она просила бы мира, если бы не последние победы на Рейне. Клерфэ составил ими громадную репутацию; коалиция рассчитывала даже, по-видимому, начать кампанию будущего года во французских рейнских провинциях.
Питту нужны были новые субсидии, он созвал осенью парламент и требовал от него новых пожертвований для продолжения войны; жители же Лондона просили мира с прежней настойчивостью. Лондонское корреспондентское общество собралось на открытом воздухе и в самых смелых и даже грозных выражениях обсуждало адресы с требованием парламентской реформы и против войны. На пути короля в парламент карету его встретили камнями и вышибли в ней стекла; полагали даже, что кто-то выстрелил из духового ружья. Когда народ узнал Питта, ехавшего верхом, его проводили до самого дома, закидывая грязью.
Фокс и Шеридан красноречивее, чем когда-либо, требовали у правительства строгого отчета за его неискусную политику. И действительно, имелось много оснований для обвинений: покорение французами Голландии; присоединение Нидерландов, становившееся окончательным по взятии Люксембурга; огромные суммы, бесплодно растраченные в Вандее; наконец, несчастные французы, бесполезно отданные на растерзание.
Питт оправдывался; он говорил, что при этом не текла английская кровь. «Да, – возразил Шеридан с энергией, которую трудно передать, – да, английская кровь не текла, текла только английская честь, и из всех пор тела!» Питт, по-прежнему холодный и сдержанный внешне, назвал события прошлого года лишь случайными несчастиями, к которым следовало быть готовыми, вверяясь обманчивому жребию войны. Он выставлял на передний план последние победы австрийцев на Рейне и преувеличивал значение и влияние, какое