глаза были влажными, но слезы только добавляли ей очарования и усиливали необычный фиолетовый цвет этих глаз. Щеки женщины побледнели так, что походили на полупрозрачный алебастр, и слезы скатывались по ним, как крошечные жемчужинки.
– Вы прекрасны, – произнес Хэл все так же на латыни.
Его голос прозвучал как голос какого-нибудь несчастного, стоящего у подножия виселицы, в нем слышалась настоящая агония. Хэла разрывали чувства, о которых он прежде и не подозревал. Ему хотелось защищать и баловать эту женщину, навсегда заполучить ее для себя, любить и боготворить ее. Ему вспомнились все рыцарские истории, которые он читал прежде, хотя и не понимал по-настоящему, пока не взглянул на это чудо; благородные слова рвались с языка, но Хэл мог лишь стоять и смотреть.
Потом его отвлек другой тихий звук, раздавшийся за его спиной. Юноша резко обернулся, держа наготове саблю. Из-под шелковых простыней, что свисали с огромной кровати до самого пола, выбралась свиноподобная фигура. Зад и живот так обросли салом, что дрожали при каждом движении мужчины. Складки жира висели и на его шее, и под мягким подбородком.
– Сдавайся! – рявкнул Хэл, тыча в мужчину острием сабли.
Губернатор пронзительно завизжал и рухнул на пол. И заерзал, как щенок.
– Пожалуйста, не убивай меня! Я богатый человек! – всхлипывал он, говоря также на латыни. – Я заплачу любой выкуп!
– Встань!
Хэл снова легонько ткнул его саблей, но у Петруса ван де Вельде хватило сил и храбрости только на то, чтобы подняться на колени. И он продолжал бессвязно бормотать.
– Кто ты такой?
– Я губернатор мыса Доброй Надежды, а эта леди – моя жена.
Это были самые страшные слова, какие Хэлу только приходилось слышать в жизни. Он в ужасе уставился на толстяка. Прекрасная леди, которую он уже полюбил на всю жизнь, оказалась замужем… и притом за этим толстым шутом, стоявшим перед ним на коленях!
– Мой тесть – директор Голландской компании, один из самых богатых и влиятельных людей в Амстердаме… Он заплатит… он сколько угодно заплатит… Прошу, не убивайте нас!
Все эти слова почти ничего не значили для Хэла. Его сердце было разбито. За несколько мгновений он свалился из заоблачных высот в самые темные глубины человеческого духа, от парящей любви – к удушающему отчаянию…
Но вот для сэра Фрэнсиса Кортни, стоявшего в дверях каюты, и для маячившего за его спиной Эболи слова толстяка значили куда больше.
– Прошу, успокойтесь, губернатор. Вы с женой в надежных руках. Я немедленно начну переговоры о вашем выкупе.
Он снял рыцарскую шляпу с плюмажем и преклонил колено перед Катинкой. Даже он не смог устоять перед ее красотой.
– Могу ли я представиться, мадам? Капитан Фрэнсис Кортни, к вашим услугам. Соберитесь с силами. Когда колокол пробьет четыре раза, буду весьма вам обязан, если вы присоединитесь ко мне на юте. Я намерен собрать всех, кто есть на борту.
Оба корабля подняли паруса – маленькая каравелла шла лишь под лиселями