брата.
Об этом хорошо спросить солдата,
Который брал когда-то города.
Наверное, не трудно догадаться,
Что скажет вам в ответ такой солдат.
Брат может другом вдруг не оказаться,
Зато уж друг – он непременно брат.
А нас учили близких всех любить.
Ну как тут быть?
А надо быть солдатом.
Брат настоящим другом должен быть,
Когда он хочет оставаться братом.
В любви и в равнодушии вольны
Мы перед совестью и небесами.
Все дело в том, что братья нам даны.
Друзей себе мы выбираем сами.
…Ба, вспомнил! Да есть у меня брат, как не быть! Всю жизнь о брате мечтал, а у меня родной брат-то есть! Память подводит, что ли… Но чем-то не понравился я ему еще со младенчества, поэтому и не захотел он превращаться в старшего брата – опору и защиту в детстве, советчика в отрочестве и примера для подражания во всей оставшейся жизни.
Что было с нами – не судить. И разве время виновато, что можно Родину любить и не узнать родного брата.
Не сошлось где-то, не сложилось – и дороги наши теперь только на кладбище пересекаются, когда родных хороним. Так и прожил я один, спотыкаясь и мучаясь. Да чего уж вздыхать – жизнь почти позади, мы с ним на последнюю финишную дорожку вышли. А кто первым ленточку порвет, про то один Господь ведает…
Братья
Вблизи, а может быть, вдали, взаправду или врут, —
Два брата посреди земли без счету лет живут.
Один – разгулен и богат, умен, глумлив и сыт.
Он голова, он старший брат, язычник-прозелит.
Он тароват, он даровит, он знает что почем.
Он по завету суд вершит, но смотрит – палачом.
Другой – тщедушен и влюблен, как майский соловей.
Он кормит галок и ворон любовию своей.
Он младший, неудалый брат, безпечен и блажен:
То будто облаком объят, то не встает с колен.
Его молитвы – как стихи, а слезы – ни о чем.
Зарос травою до стрехи его нескладный дом.
Но брат без брата все ж пока не могут жить никак:
Жалеет умный дурака, а умного – дурак.
«Каждый пишет, как он дышит»
История опечаток началась, естественно, с первопечатника Иоганна Гутенберга, который и стал первоопечатником, – пишет журналист Татьяна Трубецкая. В 1561 году был опубликован 172-страничный трактат «Мессы и их построение», в котором 16 страниц занимал список опечаток.
В советские времена опечатка в газете могла подвести журналиста под статью 58–10 – контрреволюционная пропаганда или агитация. Несмотря на страх, ошибки все равно проскакивали сквозь усталые глаза редакторов: «предатель» вместо «председатель», «истерический» вместо «исторический» и «кассовый» вместо классовый». Случались вещи и пострашнее. Так, «Челябинский рабочий», публикуя в 1936 году резолюцию областного