в бескрайней пустоте, легкомысленно веселясь и втайне надеясь, что так будет всегда, прямо в царство мертвых.
– О, да вы, оказывается, философ или поэт, – улыбнувшись, заметил Ланселот. – Ведь только философы и поэты могут углядеть вечное в совершенно простых вещах.
– Разве плыть в пустом океане, невесть как далеко от берегов, это вполне обычно? Ах, ну конечно, я и забыла – морская пехота! Ведь ей море по колено.
– Вот именно! Но это в самом лучшем случае. Обычно бывает несколько выше, и приходится немного искупаться, пока выберешься на место высадки.
– О, вот прекрасный образчик солдатского юмора!
– Может, я ошибаюсь, миссис Броссар, но мне кажется, что вы как-то предвзято относитесь к военным.
– Ну, полно вам, не обижайтесь, лейтенант. Не люблю я всяких великосветских церемоний. На самом деле из меня такая же аристократка, как из мистера Томпсона миллионер. И зовите меня Дженифер или просто Джейн.
– Только после вас. Я имею в виду, чтобы вы звали меня Ланселот, или просто Ланс. Знаете, я не люблю, когда женщины обращаются ко мне «лейтенант» – это похоже на строевой смотр.
– Мне кажется, что человек с именем Ланселот должен быть рыцарем без страха и упрека, но немного идеалистом, слегка привязчивым, влюбчивым, находящим свой эталон в первом, что попадается ему на глаза.
– Или в первой!
– Что вовсе не свидетельствует о его прозорливости и осмотрительности. Тем более что его путешествие вот-вот закончится на Гуаме. Так стоит ли создавать себе мимолетный идеал?
– Кто знает, дорогая Джейн, кто знает? Как говорится, если хочешь насмешить Господа Бога, поделись с ним своими планами.
Беседуя так, они прогуливались по палубе, там, где стояли большие белые трубы для подачи внутрь свежего воздуха, похожие на перевернутые саксофоны, мимо подвешенных на кильблоках спасательных шлюпок. Джейн постучала согнутым пальцем по днищу одной из них.
– Скорлупка. Что она против целого океана? Вы думаете, она может кого-то спасти?
– О, не тревожьтесь, Джейн. Я уверен, что до этого не дойдет. «Принцесса Елизавета» практически непотопляема. Это судно не может затонуть, как не может пойти ко дну железнодорожный вокзал. Я, конечно, имею в виду в мирное время.
– И все же, знаете, Ланс, спасательные лодки на корабле всегда вызывают у меня какую-то тревогу. Не знаю уж почему. Ах, вот! Они похожи на душеприказчиков. Когда бедный кораблик уже лежит на дне, они плавают над ним, будто прощаются и оплакивают его кончину.
Приблизившись к кораблю на расстояние трех километров, капитан Хашимото в укрепленный на треноге двадцатисантиметровый бинокуляр прочел на его освещенном борту название «Принцесса Елизавета». Книга регистра подтвердила, что это английское пассажирское судно. То самое, которое ему был дан приказ найти и уничтожить.
Сердце Хашимото тревожно и сладко дрогнуло. Пароход имел вид украшенного множеством свечей праздничного торта, преподносимого имениннику.